Японцы двинулись наперерез. Такой ход не предусматривался «расписанием». Японцы в «открытом виде» вообще не предусматривались. Неужели это случайные прохожие? Пояркову опять пришло в голову: не поздороваться ли с важным господином, обстоятельства такие, что поклон напрашивается как бы сам собой, — знакомы ведь. И снова не поздоровался. Разъездной агент Дальгосторга не знает шефа японской секретной службы и по логике не должен знать. У моста они разминулись. Поярков прошел вперед, через мост, по направлению к таможне, японцы свернули влево.
Весь день шел дождь. Мелкий, как пыль, и ужасно холодный. Город словно бы утонул в сырой мгле.
Выходить на улицу не хотелось, да и не было надобности в этом. Если уготованы ему неожиданности, рассуждал Поярков, то они найдут его и в номере. Для секретной службы стены и двери — не препятствие. Время от времени он поглядывал на обитую черным дерматином дверь, ожидая, что она вот-вот распахнется и впустит «неожиданность», которая, само собой разумеется, будет иметь человеческий облик. Неожиданность, увы, оказалась более изобретательной, чем считал самоуверенный Поярков. Дверь не открылась до пяти часов, а ровно в пять консьержка без стука, не прикасаясь к двери, позвала господина Пояркова к телефону.
Он поднялся с дивана, на котором лежа просматривал местные газеты, и пошел в вестибюль.
— Мистер Поярков? — услышал он в трубке.
— Да, Поярков.
— Вам заказан столик в международном ресторане на восемь часов вечера.
Это был мужской голос. Человек говорил по-русски, без акцента и очень любезно.
Пояркова подмывало спросить, кто заказал столик, но любопытство в данном случае могло нарушить чьи-то планы, возможно планы того же важного господина, оказавшегося в Сахаляне.
— Я не уверен, что буду свободен в восемь часов вечера…
— Столик подождет вас до закрытия ресторана.
Событие несколько развлекло Пояркова, и он уже без тревоги и душевной настороженности, которая обычно мучает перед важным шагом, стал ждать назначенных шести тридцати по токийскому времени. Вернувшись в номер, он разрешил себе полежать еще на диване с полчаса, потом не торопясь оделся и ровно в шесть покинул гостиницу.
По странному совпадению и встреча и ужин были назначены в одном и том же месте, в международном отеле: ужин — на первом этаже, встреча — на втором. Возможно, это не было совпадением.
В вестибюле, снимая пальто и передавая его слуге при гардеробе, Поярков на всякий случай глянул через стеклянную дверь в зал ресторана: не окажется ли там человек, заказавший для него столик на восемь вечера? Знакомый, возможно, человек. Зал был пустым или почти пустым, и ни один из ужинавших не показался Пояркову знакомым.
Встреча назначалась в сорок второй комнате. Поярков поднялся на второй этаж, подошел к двери с номером сорок два и постучал. Было как раз шесть тридцать…
За дверью раздалось тихое и спокойное:
— Войдите!
Голос не Комуцубары. У того густой высокий баритон с приятным рокотом на низких нотах. А это что-то мягкое, даже женственное. Кто же?
Поярков распахнул дверь.
Важный господин! Заказчик с Цицикарской улицы. Тот самый полноватый мужчина с маленькими подслеповатыми глазками и любезной улыбкой на тонких синих губах.
— Мистер Поярков! — протянул руки важный господин, однако не поднялся с кресла, в котором уютно покоилось его небольшое, но тяжеловатое тело.
— Сунгариец! — поправил важного господина Поярков.
— Ах, да… Вы теперь Сунгариец… Все меняется, как меняемся и мы сами…
Это было условное, и они поняли друг друга. Поярков закрыл дверь, по-хозяйски защелкнув задвижку замка и проверив, надежен ли он.
— Да, все меняется, — повторил несколько озадаченный смелостью гостя важный господин. — Вас трудно узнать…
«То-то, — с усмешкой отметил про себя Поярков. — С вами церемониться особенно нечего… Следует иногда даже щелкнуть по носу».
— А я вас узнал сразу там, на пристани…
— На это мы и рассчитывали, — кивнул важный господин. — У вас хорошая память.
— Благодарю! При нашей с вами профессии, — Поярков прибег к изречению человека в сером, того самого пресловутого господина Ли, произнесенному в свое время в ресторане «Бомонд», — необходимо иметь хорошую память… И все же мне надо знать, с кем имею честь. Я — двести сорок третий! Вы?
Важный господин поправил очки. Это выдало его нервозность.
— Полковник Янагита Гендзо… — выдавил он из себя. — Заместитель начальника второго отдела штаба Квантунской армии. — Должность свою он преподнес торжественно, подчеркивая значение встречи.
Поярков отодвинул кресло от стола и сел, так же как полковник, откинувшись на спинку и заложив нога за ногу.
— Поймите, господин полковник, истинную причину моего любопытства, — объяснил Поярков. — Я мог бы обойтись без представления, в конечном счете звание не играет никакой роли, но мне необходимо знать, кто уполномочен решать вопрос, касающийся успеха всей операции: будет ли у штаба Квантунской армии Корреспондент в Хабаровске или не будет? И могу ли я представлять его здесь?
— Вы очень точно все определили, мистер Поярков, — одобрительно закивал полковник. — И вопрос ваш уместен. Решить судьбу операции поручено мне…
— Очень приятно.
Полковник поправил очки — это свидетельствовало уже не только о волнении. Чувство гордости наполнило Янагиту.
— Познакомьте меня, пожалуйста, с Корреспондентом! Надеюсь, вы помните, что он условно назван нами Большим Корреспондентом? — Посмотрев внимательно и со значением на Пояркова, полковник повторил: — Большим Корреспондентом…
— Не только помню. Для меня это было ориентиром при поисках человека в Хабаровске.
— И? — подтолкнул Пояркова полковник.
— Он оказался в самом деле Большим Корреспондентом. Не символ, а уже реальность. Назвать его должность, увы, нельзя, таковы условия. Но он стоит очень близко к тайнам штаба ОКДВА. Очень близко…
Невольно полковник потянулся к Пояркову, словно тот снизил тон и что-то чрезвычайно важное можно было не услышать.
— Через него проходят секретные документы?
— Только через него.
— О-о!
Янагита получил то, что ожидал, и, успокоенный, расслабленно откинулся снова на спинку кресла и прикрыл веки. Наступила пауза, которую можно было посвятить своим мыслям, приятным, надо полагать, мыслям, потому что лицо его посветлело и тонкие губы изогнулись в легкой улыбке.
Поярков дал возможность полковнику насладиться радостью победы. Это была, конечно, победа, и его, Янагиты, прежде всего. Не случайно же он приехал в Сахалян на встречу с благовещенским резидентом.
— Но он их пока держит в сейфе, — прервал ход радужных мыслей полковника Поярков.
Без особого желания Янагита откликнулся на сигнал собеседника. Но откликнулся:
— Условия?
— Прежде всего строжайшая конспирация с нашей стороны.
— Штаба Квантунской армии? — уточнил Янагита.
— Всей системы, начиная от доверенного лица…
— И кончая?
— Военными миссиями и штабами…
— Даже генерального? — поднял глаза полковник.
— Даже генерального… Корреспондент, если он станет корреспондентом, должен оставаться неизвестным. Только кличка и номер в случае необходимости.
— Что ж… — задумался Янагита. — Это, пожалуй, закономерно. Господина из штаба можно понять, он заботится о своей репутации.
— Второе, — продолжал Поярков, — он хочет, чтобы его сотрудничество поощрялось не постоянным денежным вознаграждением, а единовременными платами. За каждый шаг…