…Стемнело. Вспыхнула настольная лампа. Толстяк лениво шелестел газетой. Новый пассажир неподвижно сидел возле двери. Как часовой! Людмила с любопытством поглядывала на Петрова. Она несколько раз открывала рот, хотела что-то спросить, но его мрачный вид, наверно, отпугивал ее.
— Вы не хотите больше рассказывать об экспедиции? — наконец робко обратилась к нему она.
Петров вздрогнул. Лживый, лживый голос! А этот тип явно выжидает. Чего он ждет? Может быть, подкрепления? Нет, разумеется! Они дали телеграмму по линии, на первой же станции в купе войдут солдаты с автоматами… Петров вскочил и сказал:
— Я выйду на минутку.
— Хорошо! — ответила девушка, удивленная тем, что он как будто спрашивает у нее разрешение. Петров заметил, как она обменялась быстрым взглядом с незнакомцем. Ну, конечно, сейчас тот задержит его у дверей! Но пассажир даже не взглянул на него. Притворяется!.. Петров медленно прошел по коридору, рванул дверь и выбежал на площадку. Не медля, он нажал на ручку второй двери. В лицо ударил острый, как нож, ветер. Оглушительно загромыхали колеса. Петров отодвинул щеколду, лязгнула опустившаяся железная площадка. Он задержался на нижней ступеньке, поднял голову. Сиял ярко освещенный пролет. С минуты на минуту могли появиться преследователи. Петров представил себе, как они сидят в вагоне, прислушиваясь, ждут… Не дождутся!
Скорость немного уменьшилась. Начался длинный подъем. Впереди заблестели огни. Петров, прищурив глаза, вгляделся в мерцающую полосу земли. Насыпь круто сбегала к узкому кювету. Грохотали колеса. Сейчас или никогда! Он выпустил поручни, оттолкнулся, скрадывая скорость, и уже в воздухе быстро заработал ногами, как будто бежал. Так его учили делать очень давно, когда он прыгал с парашютом… Удар! Петров пробежал несколько шагов, упал, покатился по насыпи и свалился в кювет, до половины наполненный ледяной водой.
Петров забарахтался, уцепился за край кювета и увидел красный глаз последнего вагона. Удаляясь, протарахтели колеса, стало тихо. Так тихо, что Петров с беспокойством прикоснулся к ушам. Уж не оглох ли?.. Он стоял, сгорбившись, под насыпью, а вода текла с одежды и скоплялась лужицей у ног. Черное небо, усыпанное звездами, дышало холодом. "Ушел!" — вслух сказал Петров и заспешил. Они могут стоп-краном остановить поезд. Нельзя терять времени.
Между деревьями по-прежнему мигали огоньки. Петров, спрятавшись в кустах, разделся догола и тщательно отжал воду из белья и одежды. Потом проверил карманы. Деньги остались в рюкзаке, но документы были тут. Справка об освобождении размокла. Он осторожно завернул ее в мокрый носовой платок. Так не порвется…
Когда Петров добрался до деревни, ему стало жарко, а одежда успела просохнуть. Он бежал всю дорогу, прижав локти к бокам, как заправский спринтер. Ему было тридцать пять лет, сердце работало хорошо. Отдышавшись, медленно пошел по широкой сельской улице.
В хатах желтели огни. Постукивал движок локомобиля. На краю деревни пиликала гармошка. Возле палисадников виднелись светлые платья девчат, силуэты парней. Петров облюбовал хату и подошел к калитке. Хата была старенькая, крытая соломой. Низенький заборчик покосился. Петров подумал, что вряд ли встретит здесь мужчину, уж очень все запущено. Не иначе, дом ведет вдовушка или молодица! Это его, собственно, и привлекло. Но на стук за ворота вышел рослый, с широкими плечами мужчина лет сорока. На нем был черный пиджак внакидку и сапоги гармошкой.
— Что надо? — неприветливо спросил он, разглядывая в упор позднего гостя.
— Переночевать бы! — попросил Петров. — Я из района. Приезжал на станцию по делам службы и вот задержался…
Хозяин, кряхтя, отодвинул оглоблю, запиравшую ворота, очевидно считая, что гостя нельзя пропустить в калитку, и пригласил Петрова войти. Навстречу кинулся огромный грязно-белый пес, но не укусил, а стал тереться облезлой спиной о ноги.
— Ночуй, что ж! — сказал мужчина. — Только угостить нечем. Не взыщи! Живу один, жинка в область уехала на слет.
В хате было жарко. На печке стояли закопченные чугуны. На столе валялись деревянные ложки, белела рассыпанная крупная соль. Маленький мальчик в ситцевой рубашонке и коротких штанах сидел на полу и играл ухватом.
— Беспорядок! — довольно равнодушно пояснил хозяин. — Ну, ты уж потерпи, сам напросился. Сейчас я соберу постель.
Он вышел во двор и вернулся с ворохом душистого сена. Петров, поблагодарив, подстелил еще немного влажный пиджак и улегся. После долгого молчанья хозяин, не глядя на гостя, сказал: