Я хватаю Вуд за руку.
- Пошли, я сказала, что мы сейчас придем.
Вуд смеется и уверенно шагает за мной в коридор. Я вздыхаю, как актриса американских романов в старости, нервно хихикаю. Поворачиваю голову в сторону дивана и вижу Ж.. Он тоже замечает меня, здоровается и спрашивает: « О, Лилиан, вы в «Соль» собрались?»
Не люблю с ним сталкиваться. Вечно приходится изображать из себя старого приятеля, который несказанно рад неожиданной встречи. После всего случившегося, подобное поведение попахивает дешевой драмой. Некое немое согласие играть выдуманные роли, иначе мы бы просто не выдержали постоянного напряжения. Не понимаю только одно: зачем задевать меня без надобности?
Я улыбаюсь, поправляю волосы. Вижу, как он открыто на меня палит. В голове крутятся ироничные мысли: «Поезд ушел. Нам не по пути».
- Да, решили развеяться с девчонками, а то давно нигде не были.
- А я, вот, тоже. Не знаю, правда, зачем иду. Ребята собрались, уговорили. Я же не любитель.
Я вежливо киваю, бормочу что-то типа «увидимся там», и быстрым шагом направляюсь к лестнице. Время лечит, и слава Богу.
- Интересно, что он будет там делать? Я даже не могу представить, как он танцует, - задумываюсь я.
-Облокотится на барную стойку и будет лениво махать своей башкой – это максимум, - подмечает Вуд и улыбается,- он, конечно, нормально так офигел от твоего вида.
- Да все они - похотливые мудаки, - смеюсь я.
Мы подходим, к комнате Алена, и я стучу в дверь.
***
В груди с неистовой силой колошматится сердце. Еще чуть-чуть, и оно пробьет ребра и выпрыгнет наружу. Я в поисках поддержки поглядываю на Вуд. За стеной слышаться приближающиеся шаги.
Открывается дверь, и высокое тело Алена нависает надо мной. Метр восемьдесят пять, как минимум, во всей красе. Я так нервничаю, что не могу должным образом оценить его сексуальность.
- Ну, здрасьте, - бросает он лениво и задорно одновременно.
Его самовлюбленная физиономия прямо перед моими глазами.
Алена я заметила на первом курсе. Он тогда еще не жил в общем доме, и я периодически наблюдала за ним лекциях. Я тогда не знала, ни как его зовут, ни из какой он группы. Он просто значился в моей голове, как симпатичный парень, который мне точно не по зубам. Моя самооценка то время кружила где-то на уровне лодыжек, и я даже не задумывалась о том, что я могу его заинтересовать.
Еще тогда я дала Алену прозвище «Подвисший глаз», недавно сократившееся до удобного «Подвисший». Потом Катлин постаралась и окрестила его «Трояном». То ли это название было вызвано ассоциацией с вирусом, то ли с троянским конем, никто так и не узнал.
Эти шикарные прозвища объяснялись тем, что выражение лица Алена походит на выражение обкуренного наркомана. Однако полнейший пофигизм во взгляде и слегка прищуренные глаза - только малая часть его нестандартного образа. Вся соль - в родинке прямо под левым глазом возле линии роста нижних ресниц, милых ямочках и то ли улыбке, то ли ухмылке. Странное дело, но от подобного сочетания самоуверенности и детской невинности, я бьюсь в экстазе, как обезумевшая юная фанатка.
Опершись о косяк дверного проема крепкой рукой, Ален осматривает меня оценивающим взглядом. Ему нравится, это я точно вижу. Когда дело касается флюидов, моя интуиция работает без сбоев, даже если я нахожусь в возбужденном состоянии. Я читаю его эмоции по выражению лица, тембру голоса, фразам и мимике, замечаю все детали, которые он неосознанно демонстрирует.
Ален говорит, что мы неотразимы, и пропускает меня к зеркалу, спрашивает, куда мы идем, когда вернемся. Я смеюсь, болтаю чепуху, поправляю платье. Я так счастлива, что он мой любуется, что из меня вот-вот вылетят конфетти. На лбу ярко мигает бегущая строка « влюбленная дура».
Не в первый раз замечаю, в такие сумбурные редкие моменты, когда на маленький жизненный отрезочек судьба все-таки решает свести меня с Аленом, мы оба чувствуем какое-то приятное оживление, взаимную заинтересованность. Мы словно на пару секунд раскрываем друг другу свой внутренний мир, как бы говоря: «Смотри, там дофига бесбашенности и безрассудства, тебе обязательно должно понравиться», а затем, как маленькие дети, боясь неизвестности, собственной неуправляемости и боли, быстро захлопываем дверцы и разбегаемся, будто ничего и не было. И каждый раз, когда мы встречаемся взглядом, я вижу, что между нами витает что-то не случившееся, что приятное и в то же время печальное.