– Я не… – начала оправдываться я. – Это было… Он мне честно нравился. И нравится.
– Это ещё один признак, – она погрозила мне пальцем.
– Какой признак?
– Я чую твои тёмные мысли, Лиз, – шатенка слезла со стола и потянулась. – Может, он тебе и был симпатичен как мужчина, но, если бы не твоё желание поиграть в Мата Хари, триста лет он тебе был бы нужен. Ты бы не сблизилась с ним, как не сделала этого больше ни с кем из персонала.
– Хорошо, допустим, – невольно согласилась я. – Но разве из-за этого меня можно обзывать карьеристкой? И обвинять в том, что я не люблю Джерри?
– Однажды ты признаешь, что я была права. Однако до этого придётся жить с ощущением, что тебя что-то тяготит, но ты не можешь понять, что именно.
– То, в чём ты пытаешься меня убедить, – лишь твои домыслы.
– Извини, что снова напоминаю, но как насчёт втихую совершённого аборта и расторгнутой помолвки? И всё это ради взлёта в карьере. Ты жадно хватаешься за каждую предложенную роль, но так ли страстно ты желаешь отношений? Питерс, Макбрайд, да все, с кем ты делишь съёмочную площадку, для тебя бо´льшая семья, чем твой бойфренд. Тебе страшно признать, что можно чувствовать себя счастливой и без отношений, и гораздо больше пугает мысль, что ты можешь быть одной из тех, кто счастлив в своём одиночестве. Твой Джерри – просто ширма, которой ты прикрываешь жуткую правду о своей жизни. А правда состоит в том, что для тебя нет ничего более важного, чем быть востребованной актрисой. Нет ничего более желанного, чем достигнуть того уровня мастерства, какого добивались только великие. И, когда наконец ты найдёшь в себе смелость признать это свойство своей натуры, ты пожалеешь о том, что долгие годы отказывала себе в сладостном наслаждении быть собой.
Смит распалилась от собственных слов настолько, что стала ещё меньше похожа на саму себя. На щеках заалел румянец, а глаза метали искры во все стороны.
– Не знаю, откуда ты выцепила этот впечатляющий монолог, – выдержав паузу, сказала я, – но он не имеет ко мне никакого отношения. И, если ты полагаешь, что я прислушаюсь к мнению преступницы, то тебя ждёт разочарование.
Развернувшись, я направилась к выходу, но остановилась, чтобы бросить через плечо:
– И хватит меня преследовать.
– Ты сама пришла ко мне, – выкрикнула в спину женщина. – И снова придёшь. Не нужно благодарностей, я всего лишь хотела приблизить тебя к постижению истины.
Глава 13
Мерзкие слова Смит я всерьёз не восприняла. Мне показалось, что сказанное ею было продиктовано банальной завистью. Её жизнь была пуста, и оттого шатенка плевалась ядом во всякого, кто выглядел счастливее её. Так что я не злилась на Сандру, а даже слегка радовалась, что хотя бы немного раскрасила её жалкое существование, позволив женщине на мне отыграться.
Намного больше меня беспокоило отсутствие Энрике. Просить прощения за что бы то ни было я не намеревалась, потому что за правду не извиняются. Но всё-таки я испытывала грусть из-за потери приятеля. Сколько продлится его отсутствие – оставалось загадкой. Хоть я и опасалась неловкости при встрече с ним, беспокойство из-за возможности больше никогда не увидеть охранника было сильнее.
Но тревога вскоре рассеялась: наша кинокоманда вплотную подошла к началу съёмок. Первый официальный съёмочный день – впрочем, как и последующие недели две – был, скорее, похож на пробы. Мы до бесконечности прогоняли первые сцены фильма перед камерами до тех пор, пока Дэвида не удовлетворяло всё, вплоть до мельчайших деталей.
Штильман принял решение отснимать эпизоды в порядке, в котором они шли в сценарии, значительно облегчив таким образом задачу актёрам. Хронологическая последовательность при съёмках сцен позволяла добиться максимальной достоверности от нашей игры, хоть и отнимала больше времени. Но время было для нас ресурсом, исчерпать до дна который нам не грозило.
Примерно через неделю после старта, за которую мы так толком и не сняли ни одного приличного кадра, меня постиг один неутешительный вывод.
Первую сцену мне предстояло играть с австралийцем Джо Фрейзером и Хейли Новак. Насколько естественно и органично я чувствовала себя в партнёрстве с Джо, настолько некомфортно мне было в кадре с Хейли.
С большого расстояния – а именно в тех немногих картинах с участием Новак, которые мне довелось когда-то увидеть – это было незаметно. Но вблизи я чётко увидела: Хейли смыслит в актёрской игре столько же, сколько шахтёр – в супрематизме.
Я действительно полагаю, что не бывает плохих актёров, бывают плохие режиссёры. А значит, любой человек в состоянии со временем обучиться мастерству актёра в той или иной степени. Помехой в этом деле может стать только его собственная лень.