Питерс лишь тяжело вздохнула и недовольно закатила глаза, что, очевидно, означало: «Подруга, ты переходишь черту».
Но и сеансы с Томом не помогали решить проблему. Психолог скрупулёзно прорабатывал со мной каждый волнующий вопрос, но так и не сумел вывести меня из затруднения.
***
В день, когда наш оператор-постановщик решил задачу, которую сам же перед собой поставил, он, отсняв злосчастную двухминутную панораму и оставшись довольным плодами своих усилий, был до неузнаваемости разговорчив. Он шутил и смеялся над собственными шутками как ребёнок, а мы смеялись оттого, что его обычная мрачная сосредоточенность, оказывается, может превращаться в живую беззаботность.
Поэтому я не была удивлена, когда не следующий день Северин, с которым мы вместе гримировались, сообщил мне:
– Вчера Марк рассказал мне занятную историю.
Прежде я, само собой, изумилась бы подобному заявлению, а сейчас только лениво поинтересовалась, что за историю ему посчастливилось услышать от оператора.
– Оказывается, мы не первые, кого украли, чтобы снимать фильм, – словно хвастаясь, поведал русский.
– Что? – переспросила я, дернувшись так, что мой гримёр Линда, наносившая макияж, вздрогнула и случайно размазала тушь по моей правой щеке. Извинившись, она принялась удалять угольный след с лица. – Заказчик кого-то украл до нас?
– Нет, наш Заказчик там был ни при чём. Хотя, наверное, он вдохновился именно этим случаем.
– О каком случае ты толкуешь? – тон мой выдавал нетерпение.
Линда, устранившая полоску туши с моей щеки, замерла, казалось, забыв о работе, и сосредоточенно взирала на Макса, не меньше моего ожидая пояснений. Впрочем и Хелена, гримировавшая Северина, застыла в напряжённом предвкушении.
– Вы никогда не слышали о том, как северокорейский вождь Ким Чен Ир похитил режиссёра и актрису из Южной Кореи, чтобы они снимали кино для его страны?
Отчего-то вопрос Максима заставил моё сердце биться быстрее, точно похищенной южнокорейской актрисой была я.
– Нет, – глухо отозвалась Линда. Мы с Хеленой лишь отрицательно помотали головами.
И Макс пересказал нам всё то, чем поделился с ним накануне гонконгский оператор.
Как выяснилось, Ким Чен Ир был заядлым киноманом. Он мечтал создать в своей стране мощную киноиндустрию, потому как на тот момент производство фильмов в Северной Корее, мягко говоря, находилось отнюдь не на достойном уровне, в отличие от южнокорейского кино. Руководитель втайне смотрел шедевры мирового киноискусства – в то время как всем прочим северокорейским гражданам это удовольствие было недоступно из-за идеологических запретов – и воображал, что однажды и на его киностудии будут снимать подобные фильмы.
Но главным препятствием на пути к этой мечте было отсутствие в Северной Корее профессионалов, способных поднять сферу кино с колен. Тогда Ким-младший решил переманить к себе – а по факту похитить – кинозвёзд южной соседки: сначала актрису Чхве Ин Хи, а чуть позже и её мужа режиссёра Син Сан Ока, бросившегося на поиски пропавшей супруги.
Случились эти похищения в 1978 году. Син и Чхве провели в плену восемь лет: в 1986-ом, находясь в Вене на переговорах по поводу проката снятых ими за этот период фильмов, они сумели скрыться от надзора северокорейцев в американском посольстве, а в дальнейшем получить политическое убежище в Штатах.
С актрисой похитители обращались все эти годы относительно мягко, если не учитывать постоянное промывание мозгов социалистической идеологией. Чхве жила в одном из многочисленных особняков Чен Ира, могла гулять по прилегающей территории и иногда общаться с другими заложниками. Вождь часто приглашал её на вечеринки со своими приближёнными.
Сину же выпала горькая доля. Сперва его содержали в довольно приемлемых условиях, но из-за нескольких неудачных попыток побега, предпринятых режиссёром, Сан Ока заключили в самую настоящую тюрьму, где он провёл три или четыре года, испытывая тяготы скудного питания и физических неудобств. Само собой, к этому прибавлялись и моральное наказание в виде всё того же идеологического перевоспитания. Когда же его надзиратели посчитали, что Син готов к сотрудничеству, – а на деле, Сан Ок позволил им сделать такой вывод – мужчине разрешили воссоединиться с женой.
На переговорах с Ким Чен Иром режиссёр и актриса всем своим видом дали понять, что готовы оказать посильную помощь северокорейскому кинематографу. Кроме этого, Син и Чхве умудрились записать разговор с вождём на диктофон и впоследствии передать плёнку одному из своих японских знакомых. Так мир узнал, что пропавшие кинозвёзды из Южной Кореи всё ещё живы.