Ханькин поморщился, подумал пару секунд и взялся листать блокнот.
- Бумажки завтра оформлять будем, - бормотал, прищуриваясь на листки, - пока, предварительно, вот что. Мать и отец покойного - дома... Свекровь твоей красотки еле перед дверью удерживали, потом ее муж увел и снотворным накачал... Татьяна Котова с детьми - дома... Жильцы квартиры на тридцать втором этаже - тоже дома...
- А кто там, кстати, проживает? - вклинился Паршин. - Юля говорила, две двухкомнатные квартиры под наем сдаются, пока сыновья не выросли.
- Сдаются. Внизу супруги Лихолетовы живут - пенсионеры, Игорь Дмитриевич и Нора Викторовна. Дальние родственники Ольги Марковны Котовой. Квартиру на тридцать первом этаже снимает секретарша покойного Котова - Эмма Канипалова. Она приехала домой только в восемь.
- Квартиры нельзя осмотреть? - быстро вставил Паршин, думая о том, что куда-то же убийца делся?! Проникнуть он мог через дверь на пожарную лестницу. То, что там покойный перекуривал - не факт, съемок камер наблюдения нет.
- А санкция, а повод? - поднял брови капитан.
- Ну так там родственники живут. Неужто будут упираться?
- Олег, если кто-то из родственников замешан в убийстве, то обыск нужно проводить со всем старанием и вряд ли он что даст...
- Человек не иголка!
- Сергеич, - вмешался молчаливый Дима Павлов, - убийца мог во время чехарды со следственными мероприятиями исчезнуть. Тут столько народу туда-сюда сновало.
- Весь этот народ мы завтра по камерам наблюдения выловим и просчитаем, - покосившись на следака, буркнул Ханькин. - А обыскивать пять квартир... самая маленькая из которых площадью метров под двести... Не многовато ли, Сергеич, будет?
- Наружный осмотр, - парировал Олег и повторил, - человек не иголка. Следуй своей же логике - с трех верхних этажей никто не выходил до вашего приезда.
Капитан смущенно крякнул. Скоро полночь, людей распустили, оснований - кот наплакал (тем более если завтра на съемке подозрительная личность высветится, все вообще самодеятельностью попахивать начнет - зачем, товарищ капитан, людей напрасно дергал?). Три этажа - как три гектара. Ночи не хватит.
- Олег, давай действовать в установленном порядке. После одиннадцати вечера мы вообще не имеем права в жилища граждан вторгаться и допросы устаивать.
- Так в добровольном же порядке! Осмотр.
Ханькин трагически вздохнул. На лице читалось: «Сергеич, ты хочешь и меня в добровольном порядке погон лишить? Сам как-никак уже допрыгался».
- Олег, если убийца профессионал, то давно нашел пути отхода.
- Ага, по веревочке гад спустился, - разозлено фыркнул Паршин.
- И этого не исключаю.
Еще до разговора с приятелями, как только уехали эксперты и основная часть бригады, Паршин буквально силой вытолкал из квартиры родственников, попробовал уговорить Юлию принять успокоительное и лечь. Но та категорически отказалась. Села в кухне с бутылкой коньяка и стала ждать, пока уйдут капитан и следователь.
- Олег, - сказала, едва Паршин показался на пороге кухни, - я слышала, ты - частный детектив?
Умытое, без единого грамма косметики лицо Юльки выглядело юным, почти прежним, вдова напоминала наплакавшуюся из-за двойки старшеклассницу. Красноватые веки подчеркнули зелень глаз, опухшие искусанные губы алели на бледном личике маковыми лепестками, Юлька выглядела трогательно, беззащитно. Сердце детектива екнуло.
- Юль, я не могу заниматься расследованием убийств, если ты об этом.
- Я слышала, - отмахнулась вдова. - Как охранника я могу тебя нанять? - Юлия зябко повела плечами, скорчилась на высоком барном стуле у кухонной тумбы, ноги на хромированную полочку пристроила. Характерная поза так явно передавала испуг, что сердце сыщика екнуло еще отчетливей. Вероятно, приятели разговаривали в гостиной слишком громко, хозяйка квартиры, где одна дверь украшена жуткой бумажной полоской с печатью следователя, услышала об опасениях Олега: убийца может до сих пор скрываться в доме. - Ты можешь остаться сегодня здесь? Я боюсь, Олег...
- Юль, если ты боишься спать за запертой на засов дверью, тебе лучше на время переехать к кому-нибудь из друзей. Или в гостинице пожить.
- Пожалуйста. Я не хочу никого видеть. Пожа-а-алуйста.
- Юль, нам не стоит подчеркивать близость, - с мягкой настойчивостью, как можно убедительнее проговорил Олег. - Все и так слишком запутано, чтобы я еще и на ночевку здесь остался. Понимаешь? Позвони какой-нибудь подруге, родственникам...
- Да не хочу я никуда ехать, не хочу никого видеть! - перебила вдова. - Пожалуйста, дай мне возможность не страдать по чужим постелям, а выплакаться в свою подушку!
Олег задумчиво надул щеки, пожевал губами.
- Я остаться не могу, но могу прислать свою помощницу. Напарницу.
- Женщину? - Юлия довольно сильно удивилась, поскольку персону женского пола в качестве охраны как-то не рассматривала.
- Девушку. Дусю Землероеву. Она со мной работает чуть меньше четырех месяцев, но доверять ей можно, как себе. Девчонка с головой.
К уверенной, но краткой аттестации помощницы Паршин мог бы присовокупить детальное повествование о заслугах Дуси, например, в расследовании последнего заказа - нервного папаши и набедокурившей девицы. Там львиная доля и лавровый венок практически принадлежали Землероевой. Именно она, сберегая время и нервы Паршина, втерлась в доверие к девчонке, вызнала все обстоятельства (на всякий случай «обкатала» вариант с наркотиками) и позволила Паршину сделать папаше твердое заявление: наркотиками и плохой компанией здесь не пахнет, все дело в неразделенной страсти и любовной дури.
Юлия скептически наблюдала, как сыщик достает мобильник и созванивается с помощницей. Слушала, как улетают в телефон команды: «Захвати пижаму и зубную щетку...» Школьный приятель уже сам все решил, не спрашивая ее согласия.
- Евдокия поживет у тебя сколько потребуется, - сказал в итоге. - А почему ты, кстати, прислугу уволила?
- Роза начала давать советы. Лезть не в свое дело. Она проработала у нас четыре года... наверное, посчитала себя членом семьи, эдакой старшей сестрицей. Меня это раздражало.
- Понятно. - Юлия убирала из дома воспоминания, рубила все концы, связывающие с мужем. Сочувствие прислуги наводило тоску, в печени засело. - Чайку, Юлька, сообрази. Покрепче.
* * *
Примерно в то самое время, когда Юлия Владимировна Котова тупо рассматривала кошелек в супермаркете, Евдокия Землероева вдыхала волнующие ароматы любимого шоколадного бутика «Конфаэль». Стояла у прилавка, смотрела на симпатичную блондинку-продавщицу, запаковывавшую коробку умопомрачительно дорогих цукатов в горьком шоколаде, и думала: «Жизнь - удалась. Сложилась».
Человеку преклонных лет такие мысли в двадцатитрехлетней голове покажутся смешными - жизнь, деточка, себя еще предъявит и покажет. Но мы оставим нравоучения. Совсем недавно на Землероеву свалилось счастье в виде двухкомнатной квартиры в элитном доме - подарок человека, которому Евдокия жизнь спасла. Миленький автомобильчик (от тех же щедрот). И увлекательнейшая работа под руководством детектива Паршина (при виде коего стучало сердце).
Хотя тут скажем честно: сердце уже давненько не сбивалось с ритма. Мимолетный девичий восторг не перерос в мавританские страсти, погряз он - в сестринской опеке. Какое девичье сердечко засбоит при виде небритого мужика в разномастных носках, неглаженых рубашках и мятых брюках? Евдокия вынужденно и увлеченно взяла на себя холостяцкий быт Олега, былой восторг припорошился разноцветными носками, протертыми манжетами, изжеванными воротничками... Лучшая подруга и советчица Линка Синицына подозревала, что на этих бытовых берегах навсегда и застрянет любовная лодка... пока на горизонте не появится свежевыбритый красавец-лайнер.
Евдокия вполне серьезно прислушалась к заявлению подружки, начала уже поглядывать по сторонам в поисках надежного ковчега приятной наружности, но в силу вступил второй закон любви: недоприконченная бытом страсть возрождается из ревности.