– Вспышка, – ухмыльнулся король, ослепив меня.
Я машинально попытался прикрыть глаза рукой, почувствовать которую у меня не вышло. Не прошло и секунды, как следом что-то острое и жгучее отсекло мне вторую руку, а после чем-то тяжёлым король врезал мне по голове. Зрение вернулось лишь тогда, когда я оказался поваленным на песок.
– Я запомню этот бой, – с довольной ухмылкой, король приставил к моей шее остриё потухшего меча. – Даже не взмолишься о пощаде?
– А какой смысл, если Фер воскресит? – чувствуя, как прижженные пламенным клинком обрубки стали жечь с новой силой, оскалился я.
– А если же нет? – на удивление король был серьёзен.
– Тогда второй принц империи будет убит его ардохеллским величеством.
Странно, почему мои отрубленные руки начали тлеть?..
– Реван, чем ты готов пожертвовать во имя Спасения? – вопрос Эдвина странной горечью отозвался во мне.
– Собой, – схватил я отросшей рукой клинок короля.
– Не думал, что ты настолько крепок, – засмеялся Эдвин, разорвав между нами дистанцию.
Оказавшись возле моего меча, он одним лёгким движением ноги подкинул его, после чего протянул мне:
– Я удостаиваю тебя чести решить всё одним ударом, – теперь в глазах короля, в этом пламени, плясал огонёк веселья. – Давненько я не сражался с достойным противником! Твоя регенерация просто поразительна! – уже на публику объявлял он.
Приняв меч и встав в боевую стойку, подобно Эдвину, я приготовился к бою. Руки отросли, боли я не чувствовал, лишь следы ожогов от пламенного клинка короля замкнутыми кольцами свидетельствовали о недавней потере конечностей. Быть может такова сила вампирской крови, усилившей регенерацию…
Эдвин, чей меч по длине стал походить на двуручник, принял атакующую стойку: он стоял левым плечом ко мне, меч держал двумя руками, опустив клинком ближе к земле. Я же встал зеркально ему: так проще защититься и контратаковать.
Молчаливым кивком мы огласили финал нашего боя. Отказавшись от магии по разным причинам, мы рванули навстречу друг к другу. Как и думал, он атаковал снизу вверх ударом такой мощи, что казалось, можно было поставить крест не только на клинке из чёрной стали. Звон металла от металл звоном пронёсся по арене, а после я отвёл наши мечи вверх одним лёгким и быстрым движением. Отбивая клинок, я шагнул навстречу Эдвину, стукнув того в область виска гардой меча, а после, перехватив меч, как косу, полоснул короля по шее. Казалось, я не пробил его, однако повернувшись к Эдвину, хлынувшая из порезанной шеи кровь бурным потоком окатила меня, попав в рот и залив лицо с одеждой.
– Жгучая, – отирая губы, прошептал я.
Эдвин тем временем широко, но криво улыбнулся, схватившись за кровоточащую шею. Пошатнувшись и преклонив колено, он уже собирался рухнуть на песок, но я подхватил его:
– Так значит, ты готов отдать всего себя? – хрипел он.
Я кивнул, на что король сжал оголённой рукой лезвие клинка:
– Пей, – приставив порезанную руку к моим губам, хрипел Эдвин. – Пей, ради спасения Розалии…
– Ваше…
– Реван, – теперь схватив меня за ворот, говорил он, – во что бы то ни стало, защити её…
А после король Эдвин Рихтер закатил глаза. Его дыхание, как и сердцебиение, прекратилось.
***
– Фер! Фер! – я бежал по коридорам опустевшей академии. – Чёрт… Феранаил!!! – как можно громче прокричал я.
Блядство, где этого обрубка носит?! На арене его нет, в палатке тоже! Где он, чёрт побери?!
Влетев в подвал и проскользнув на измазанных в крови и песке сапогах, шлёпнулся я на пол, про себя удивляясь собственной феноменальной живучести и такой же феноменальной неуклюжести. Фатальных последствий запретного заклинания удалось избежать благодаря крови Эдвина, однако некоторые трудности, по типу затуманенного разума и дезориентации в пространстве я ощущал в полной мере. Вместе с тем, поднявшись, отряхнувшись и проматерившись, я продолжил нестись, выкрикивая имя вечнопьяного, суетливого и местами девиантного эльфа с обрезанными ушами по прозвищу, моего авторства, Феназепам.
– Твою-то мать, – тяжело дышал я, схватившись за рукоять двери в лабораторию. Прислонившись к двери окровавленным лбом, кровь с которого не смыло даже дождём, я не сразу заметил, как мох, прорастающий да двери, приобрёл новый цвет – багряный. – Фер, чёрт тебя дери, открывай!
Чуть не вырвав дверь, я в буквальном смысле ворвался в лабораторию, в которой всё, абсолютно всё было разгромлено и залито кровью.