8 апреля 1902 года Россия заключила с Китаем особую конвенцию, в силу которой обязалась произвести окончательную эвакуацию войск из Маньчжурии в течение восемнадцати месяцев, но выполнение этой эвакуации зависело от известных условий.
Первое и наиболее важное условие обязательности эвакуации, как сказано было в конвенции, «зависело от действий Китая или какой-нибудь другой державы, которые не должны были угрожать интересам России в Маньчжурии». Но уже в самом начале исполнения этой конвенции русскому правительству стало ясно, что при немедленной эвакуации войск обстоятельства приняли бы в Маньчжурии такой оборот, что возникли бы впоследствии важные затруднения по умиротворению края; пришлось поэтому отложить на некоторое время отозвание войск.
Тем не менее русское правительство официально объявило 29 апреля 1903 года об отозвании своих войск из провинции Шингкинг; в то же время адмирал Алексеев предоставил всем иностранцам право путешествовать по Мукденской провинции без всяких паспортов. Одновременно с этим русский поверенный в делах вел в Пекине переговоры с китайским правительством о способах постепенной эвакуации русских войск из Маньчжурии. Все эти переговоры имели целью выяснить те меры, которые должны были быть приняты со стороны китайского правительства после ухода русских войск для поддержания порядка и безопасности в Маньчжурии. Во всяком случае Россия отнюдь не имела никаких намерений создавать какие-нибудь затруднения для иностранной торговли в пределах занятой ею китайской территории.
Так как все упомянутые сейчас меры предосторожности в отношении эвакуации русских войск из Маньчжурии вызвали много недоразумений, то русскому посланнику в Лондоне было поручено передать лорду Лансдоуну[9] (написание того времени.– Ред.) следующее разъяснение, которое 18 мая было заявлено в верхней палате: «Переговоры, происходящие в настоящее время в Пекине между русским и китайским правительствами, касаются установления известных гарантий, могущих обеспечить весьма важные интересы России в Маньчжурии после ухода оттуда русских войск. Что же касается мер, которые могли бы ограничить права иностранных консулов, или препятствовать иностранной торговле, или затруднять пользование портами, то таковые отнюдь не могут стать намерением Императорского правительства; напротив, после постройки рельсовых путей в этой части Китая русское правительство стремится всячески расширить и развить иностранную торговлю в Маньчжурии».
Посредством особой ноты от 21 июля все державы, заинтересованные в свободе торговли в маньчжурских портах, получили официальное уверение от русского правительства, что оно не противится открытию этих портов, полагая лишь, что это не есть предмет существенной необходимости ввиду неспокойного состояния Маньчжурии и незначительного развития торговли при этих условиях.
Что касается сопротивления России в отношении открытия для иностранной торговли некоторых маньчжурских портов, то необходимо иметь в виду, что и китайское правительство делало различие между портами, которые оно открыло для торговли по собственному почину, и теми, которые оно вынуждено было открыть под давлением иностранных держав; в первых оно не давало никаких концессий иностранным подданным, предоставляя им лишь право приобретать земельные участки от китайцев; так что в вопросе об устройстве в портах иностранных поселений русское правительство не вводило от себя никаких новых правил, а следовало только порядку, заведенному китайцами.
Россия не противилась также назначению консулов в Маньчжурию, потому что это было в ее интересах. Дело в том, что Россия не располагала капиталами, необходимыми для оживления торговли в занятой ею китайской провинции; допущение иностранных капиталов было совершенно неизбежно и желательно, а иностранные капиталисты не пошли бы, конечно, на разные предприятия в стране, где они лишены поддержки своих консулов как своих национальных представителей, от которых только и могут получить иногда необходимые для торговых дел сведения. Допустить поэтому, что Россия противится назначению иностранных консулов в Маньчжурии – значит предположить, что русское правительство отказывается от существенной части своей политики на Дальнем Востоке. Правда, Россия не находила своевременным открывать для иностранной торговли новые порты в Маньчжурии вдобавок к уже открытым, но это обусловливалось тем обстоятельством, что и страна не была еще достаточно замирена и торговля ее не настолько развита, чтобы требовалось открытие новых портов. Но неверно, будто бы русское правительство протестовало в Пекине через своего посланника против заключения с Китаем новых торговых договоров. Главные преимущества России в Китае заключались в том, что, согласно договору, заключенному графом Кассини в Пекине, ей предоставлялось исключительное право постройки железных дорог в Маньчжурии на территории к северу от Великой стены; и это признало со своей стороны и великобританское правительство.