В зал вошла Процкив.
Все встали — не то посмотреть на нее, не то в знак уважения к этой женщине, перенесшей такое горе. Но Процкив ничего не смогла рассказать суду. Она только посмотрела на подсудимого и чуть слышно проговорила:
— Это он убил моих детей, выстрелил в меня, я его узнала в вагоне…
Женщина потеряла сознание.
Убийца получил по заслугам.
КОНЕЦ «ЧЕРНОГО САМОЛЕТА»
Н. Чистяков
В теплый солнечный день 1 мая 1960 года, как и многие тысячи москвичей, мы с сыном были на Красной площади, любовались парадом войск, красочными колоннами демонстрантов. К сожалению, до конца побыть на демонстрации на этот раз не пришлось. Уставший сын запросился домой, и мы ушли. Дома жена мне сказала, что звонили из Комитета государственной безопасности и просили немедленно позвонить дежурному.
Меня ожидало серьезное задание. Только что поступило донесение о том, что в районе Свердловска сбит американский разведывательный самолет. Летчик выбросился на парашюте и задержан местными жителями. В 15 часов Ил-18 должен был доставить его на Внуковский аэродром. Требовалось принять арестованного и приступить к расследованию.
Около трех часов дня сотрудники КГБ прибыли на Внуковский аэродром. Вскоре приземлился самолет. Был подан трап, и мы увидели нарушителя советского воздушного пространства — американского летчика Пауэрса. Одет он был в летный комбинезон, без шлемофона. Темно-каштановые волосы коротко подстрижены, лицо смуглое, из-под темных бровей воровато смотрели карие глаза. Пауэрс выглядел сильно утомленным.
Майор Воронов, командир подразделения, сбившего самолет, в рапорте на имя командира войсковой части докладывал:
«Доношу, что Ваш приказ об уничтожении самолета — нарушителя государственной границы СССР, вторгшегося в пределы нашей Родины 1 мая 1960 года, выполнен.
В 8.53 (время московское) при входе самолета в зону огня на высоте свыше 20 тысяч метров был произведен пуск одной ракеты, разрывом которой цель была уничтожена. Поражение цели наблюдалось при помощи приборов, а через небольшой промежуток времени постами визуального наблюдения было зафиксировано падение обломков самолета, спуск на парашюте летчика, выбросившегося из разбитого самолета».
Самолет-нарушитель вторгся в воздушное пространство СССР в 5 часов 36 минут по московскому времени на высоте около 19 тысяч метров со стороны Афганистана в районе 20 километров юго-восточнее Кировабада и сбит в 8 часов 53 минуты на высоте около 20 тысяч метров в 32 километрах восточнее города Свердловска.
После того как Пауэрс приземлился на парашюте, он был задержан жителями деревни Поварни и села Косулина Асабиным, Суриным, Черемисиным, Чужакиным и другими.
Вот что по этому поводу показал свидетель В. Сурин:
«Первого мая 1960 года, примерно около одиннадцати часов местного времени, находясь дома в своей квартире, я услышал сильный шум, подобный шуму реактивного самолета, но более резкий. Это меня заинтересовало, я выбежал на улицу, чтобы узнать, в чем дело, и услышал взрыв, а также увидел столб пыли. В это время высоко в небе я заметил клуб дыма и белое пятно, которое опускалось вниз. Я стал за ним наблюдать и, когда оно спустилось ниже, рассмотрел, что это опускается парашютист. Во время этого происшествия ко мне на легковой автомашине подъехал шофер Чужакин Леонид, с которым мы знакомы по работе. Когда он вышел из кабины, я ему показал на опускавшегося парашютиста, и мы стали вместе наблюдать за ним, куда он приземлится. Через некоторое время стало видно, что он приземляется на берегу речки возле высоковольтной линии.
Чужакин пригласил меня в машину, и мы поехали к месту приземления парашютиста. Не доехав примерно метров пятьдесят, Чужакин машину остановил, и мы побежали к месту приземления».
Другой свидетель — Л. А. Чужакин показал:
«Когда сняли с парашютиста шлемофон с каской, он что-то сказал на непонятном для нас языке. Мы спросили его, кто он такой, но он ничего не ответил. Тогда мы поняли, что он иностранец. Это насторожило нас, и тогда Черемисин изъял висевший у него на поясе в кожаной кобуре длинноствольный пистолет. Затем мы при помощи жестов спросили его, один ли он был. Он также жестами ответил, что был один. Видя, что парашютист иностранец, мы решили его задержать».
«Во время приземления парашютист упал, — добавляет свидетель П. Е. Асабин. — Чтобы не тащило его парашютом по земле, я придержал его и помог погасить парашют, поскольку с этим знаком, так как в прошлом сам служил в авиации. В это время сюда прибежали мои знакомые Черемисин Анатолий, Чужакин Леонид и Сурин Владимир и помогли парашютисту встать на ноги. Я помог ему снять парашют, Черемисин, Чужакин и Сурин сняли с него шлемофон с каской и перчатки».
«Задержанного парашютиста я и Асабин, — уточняет четвертый свидетель, А. Ф. Черемисин, — взяли под руки и отвели к стоящей недалеко автомашине, на которой приехали Чужакин и Сурин. В момент посадки парашютиста в автомашину Асабин обнаружил у него и изъял финский нож».
Пауэрса доставили в контору Косулинского совхоза и передали оперативным работникам управления КГБ по Свердловской области. При личном обыске у Пауэрса чекисты изъяли советские деньги в сумме 7500 рублей, 48 золотых монет, двое наручных золотых часов, шесть золотых колец, компас, четыре двусторонние матерчатые карты СССР, продукты питания, флягу с водой, средства для разведения костров, белье, рыболовные принадлежности (крючки, лески и т. д.), различные химические препараты, медикаменты и другие вещи.
В числе вещей, изъятых у Пауэрса при обыске, было обнаружено обращение на 13 языках (арабском, немецком, французском, чешском, словацком, английском, греческом, болгарском, русском, литовском, венгерском, турецком и румынском), в котором говорилось:
«Я американец и не говорю по-русски. Мне нужны пища, убежище и помощь. Я не сделаю вам вреда. У меня нет злых намерений против вашего народа. Если вы мне поможете, то вас вознаградят за это».
Это обращение было выдано Пауэрсу на тот случай, если ему придется приземлиться на территории других государств, а деньги и ценности, как показал позднее Пауэрс, он мог использовать для подкупа людей, которые смогли бы укрыть его от властей и от ответственности.
Работники управления госбезопасности организовали прочесывание местности, чтобы задержать других парашютистов, если они были, обнаружить и собрать части и снаряжение самолета. К этой работе были привлечены воинские подразделения и местные жители.
При осмотре остатков сбитого самолета, разбросанных на площади до 20 квадратных километров, были обнаружены бумажник с личными документами Пауэрса, иностранные деньги и различные фотографии. Кроме того, были найдены обрывки военной топографической карты на английском языке с разными пометками, несколько таблиц и другие печатные издания на английском языке, магнитофонная лента, фотопленка и большое количество деталей различной аппаратуры, находившейся в самолете.
На первом допросе Пауэрс сказал, что летел из Пакистана в Турцию, занимаясь исследованием верхних слоев атмосферы, и сбился с пути.
Так учили Пауэрса объяснять нарушение чужого воздушного пространства на случай, если он попадет в руки властей. Но Пауэрс быстро понял, что слишком наивно так объяснять свое пребывание в Свердловске, находящемся на расстоянии более двух тысяч километров от места пересечения им границы Советского Союза. Поэтому он признал, что направлен в Советский Союз со специальным заданием.
При вторичном обыске в кармане брюк комбинезона Пауэрса работники госбезопасности обнаружили булавку, вложенную в металлический чехол. На вопрос, что это за булавка, Пауэрс ответил, что это обыкновенная булавка. Он солгал, надеясь, что булавку оставят при нем, но, когда понял, что ее намерены изъять, он предупредил, чтобы с ней обращались осторожно. Оказалось, что булавка содержала в себе сильнодействующий яд. Пауэрс должен был уколоться булавкой. Его хозяева очень боялись, что он останется живым свидетелем их преступной авантюры, и ему вдалбливали мысль о том, что на допросах в советских органах госбезопасности он будет подвергнут мучениям, пыткам, побоям и т. д.