В отдельных шахтах спуск производится при помощи устройства, состоящего из двух установленных рядом железных лестниц, которые попеременно движутся вверх и вниз, так что, шагнув на восходящую ступеньку слева, а затем перейдя на такую же справа, ты будешь все время подыматься наверх; спускаясь же по нисходящим ступенькам, ты в конце концов попадешь на самое дно. Нам сказали, что это очень легко, нужно только поживее перешагивать, чтобы не зажало и не раздробило ногу, а еще надо помнить, что здесь нет перил, и сбоку пропасть, в которую можно рухнуть… Самая глубокая шахта имеет по вертикали протяженность более ста девяноста саженей; а впрочем, сказали нам, здесь совсем неопасно, нельзя только падать в обморок и нельзя бояться. С горящим факелом вниз спустился один из штейгеров, пламя осветило темную горную стену и мало-помалу превратилось в слабое сияние, которое вскоре исчезло. Нам рассказали, как за несколько дней до нас сюда пробрались пятеро не то шестеро школьников и стали забавляться тем, что в кромешной тьме переходили со ступеньки на ступеньку по этим будто ожившим лестницам; под конец они уже не различали, где верх, а где низ, и принялись кричать и звать на помощь; на сей раз они отделались счастливо.
Возле одного из отверстий пошире, прозванного «Толстым Мадсом», есть богатые залежи медной руды, еще не тронутые; наверху большое здание; здесь в 1719 году в пропасти нашли тело молодого горняка, казалось, он упал туда в тот же самый день, настолько он не изменился, однако же никто его не признал; тут вышла вперед старая женщина и разрыдалась; умерший был ее жених, пропавший сорок девять лет тому назад; она стояла сморщенная и состарившаяся, а он был такой же молодой, каким она его видела в последний раз{23}.
Мы направились к «Теплице», как зовется место, где выращивают купорос. Подобно длинным кускам травяно-зеленого сахара нарос он на длинные прутья, поставленные стоймя в кипящую воду. Пар был неимоверно едок, воздух здесь обкладывал язык, ты шел, словно бы держа во рту ложку, покрытую медной «ржавчиной». Выйдя оттуда и вновь очутившись в разжиженном медном дыму под открытым небом, мы воистину освежились.
Насколько эта, рудничная, окрестность города насыщена испарениями, выжжена и лишена растительности, настолько свежо и зелено и обильно на другом конце Фалуна; высокие густолистые деревья близко подступают к крайним домам. Ты сразу же оказываешься в свежем еловом и березовом лесу, что примыкает к озеру и тянется до синеющих вдалеке горных вершин возле Сетера. Тамошние жители поведали бы тебе об Энгельбректе и его доблестных далекарлийцах, о невероятных странствиях Густава Васы и показали бы памятные места. Но мы останемся здесь, в этом окутанном дымом городе, с темными домами его тихих улиц. Была уже почти полночь, а мы все еще бродили по нему и забрели на площадь. В одном доме справляли свадьбу, и под окнами собралась большая толпа, впереди стояли женщины, несколько отступя — мужчины. По старому шведскому обычаю они выкликали невесту и жениха, и те вышли, им ничего более не оставалось; по обе стороны стали невестины подружки со свечами в руках. То была целая картина: невеста с потупленными глазами, улыбающийся жених и юные подружки невесты со смеющимися лицами, а народ говорил: «Повернитесь-ка маленько! а теперь спиной! а теперь лицом! Жених, а ну-ка перевернись, невеста, а ну-ка поближе!» И новобрачные поворачивались, и замечаний хватало; правда, то было к похвале и чести, но так оно не всегда; бывает, что для молодых настает мучительный, ужасный час; если они не угодят публике, или же публика не одобряет партию либо имеет что-то против самих молодых, то они об этом узна́ют; и, пожалуй, услышат вдобавок какую-нибудь грубую шутку, которая вызовет общий хохот. Нам рассказали, что даже в Стокгольме несколько лет назад в низших классах еще держались этого обычая; и когда жених с невестой, дабы избежать такого показа и смотра, уезжали прочь, толпа их останавливала, обе дверцы кареты распахивались, после чего публика делала через нее променад, — люди желали видеть невесту и жениха, это было их право.
Здесь в Фалуне показ прошел весело. Молодые улыбались, невестины подружки тоже, а собравшиеся смеялись и кричали «ура!»; на противоположной стороне площади и в прилегающих улицах было пусто, и царила мертвая тишина. Вечерняя заря сияла еще, она перешла в утреннюю, была самая середина лета.
Глава XXIV. Что сказали травинки
По озеру плыла лодка, компания в ней распевала шведские и датские песни; ну а на берегу, под высокой плакучей березою, сидели четыре юные девушки, до того красивые, до того воздушные; они выдернули каждая по четыре длинных травинки и связали их сверху и снизу, по двое. «А теперь поглядим, будут ли они висеть четырехугольником, — сказали девушки, — если это выйдет, тогда сбудется, что мы задумаем!» И вот они связали и задумали… Никому не узнать их тайные мысли, тихую мечту сердца. Правда, о том пропела маленькая птичка.
Одна перенеслась мыслью за моря и долы, за высокие горы, где мул в тумане отыскивает дорогу, в прекрасную страну Миньоны[176], где боги живут в мраморе и красках. «Туда, туда! Попаду ль я туда когда-нибудь?» — такова была мечта ее, такова была мысль; и она раскрыла ладонь и глянула на травинки — но они так связанные по двое и висели.
А куда перенеслась мыслью другая? Тоже в чужую страну, где стоял пороховой дым, сверкали пушки и оружие, к нему, другу детства, сражающемуся за императора[177] против венгров. «Вернется ли он назад бодрый и радостный, назад в мирную, благозавершенную, счастливую страну Швецию?..» Травинки не явили никакого четырехугольника, на ресницах у девушки задрожала слезинка.
Третья усмехнулась, с иронией. «Вон те наши престарелый холостяк и старая барышня, что так молодо прогуливаются, так молодо улыбаются и так молодо друг с дружкой беседуют, не станут ли они женихом и невестою прежде, чем кукушка закукует в следующем году, вот что мне хотелось бы знать!» С губ задумщицы не сходила усмешка, но мысль свою она вслух не высказала, травинки повисли розно, стало быть, розно быть и холостяку со старою девою. «И все-таки это может произойти», — похоже, решила она; об этом говорила ее усмешка, и жест, каким она отбросила травинки.
177
…