Стоит чудная весна, распевают птицы…
Ты не понимаешь их песню? Ну тогда послушай ее в вольном переводе.
— Садись ко мне на спину! — говорит аист, священная птица наших зеленых островов. — Я перенесу тебя через залив. В Швеции тоже есть свежие душистые буковые леса, зеленые луга и пашни; в Сконе, возле цветущих яблонь позади крестьянского дома, ты подумаешь, что ты все еще в Дании!
— Летим со мною, — говорит ласточка, — я полечу за Халландскую гряду[3], где кончается буковый лес, я полечу еще дальше на север, чем аист. Ты увидишь, как чернозем переходит в скалистую землю, увидишь приветливые города, старые церкви и усадьбы, где уютно и хорошо, где, обступив стол, семья читает молитву, где за хлеб насущный благодарит даже младший ребенок, и где утром и вечером поется псалом; я слышала это, я видела это птенцом, из моего гнезда под застрехою.
— Со мной! Со мной! — кричит беспокойная чайка, нетерпеливо описывая круги. — Летим со мной к шхерам, где тысячи скалистых островов, поросших сосной и елью, тянутся вдоль берега подобно цветочным клумбам, рыбаки вытягивают там полные сети!
— Приляг меж наших раскинутых крыл! — поют дикие лебеди. — Мы отнесем тебя к большим озерам, вечно шумящим стремительным рекам, туда, где давно уже кончился дубовый лес и мельчает береза. Приляг меж наших раскинутых крыл, мы полетим к Сулительме[4], Островному Оку, как зовется эта гора, из весенне-зеленой долины мы полетим над сугробами на самую ее вершину, откуда ты увидишь Северное море по ту сторону Норвегии. Мы полетим в Емтеланд[5], где синеют высокие горы, где шумят водопады, где зажигают костры в знак того, что ожидают паром. К глубоким, холодным, быстро бегущим водам, где в разгар лета не закатывается солнце, а вечерняя заря сходится с утренней!
То песня птиц! Что если нам к ней прислушаться? Последовать за ними, проделать хоть часть пути! Мы не сядем на ласточкины крылья и на спину к аисту; мы будем продвигаться при помощи пара и лошадей, да и на собственных ногах и, отвлекаясь порой от действительности, заглядывать через ограду в царство мысли, которое всегда остается для нас сопредельной страной, чтобы сорвать там цветок или же листок, они попадут в памятную книжку, ведь они распустились в полете-путешествии и связаны с ним; мы полетим, напевая: «Швеция, чудесная страна!»
Швеция! Куда в древности пришли с гор Азии священные боги[6]; страна, которую все еще озаряет сияние стяжавших бессмертие, его струят цветы, носящие имя Линнея[7], его отбрасывают, чествуя рыцарские сердца, знамена Карла Двенадцатого[8], оно исходит от памятника, воздвигнутого на поле битвы под Лютценом!..[9]
Швеция! Страна глубокого чувства, задушевных песен, родина чистых рек, где в отблесках северного сияния поют дикие лебеди. Страна, на глубоких, тихих озерах которой Фея Севера воздвигает свои колоннады и по зеркальному льду ведет призрачное свое воинство. Чудесная Швеция с душистой линнеей[10], с проникновенными песнями Пенни[11]. К тебе полетим мы вместе с аистом и ласточкой, с беспокойной чайкой и диким лебедем, твой березовый лес дышит свежестью и здоровьем! Пусть под его плакучими, задумчивыми ветвями, на белом древесном стволе висит арфа, а в струнах ее шумит северный летний ветер!
Глава II. Тролльхеттан
Кого мы повстречали в Тролльхеттане[12]? О, это удивительная история, и мы ее расскажем.
Сойдя на берег возле первого шлюза, мы словно бы очутились в английском парке; широкие дорожки выложены щебнем и подымаются короткими террасами между залитыми солнцем лужайками; здесь приятно, очаровательно, но все это не захватывает; если же вы, напротив, жаждете впечатлений, тогда вам надобно пройти чуть повыше, к старым шлюзам, глубоким и узким, пробитым с помощью взрывов в твердой скале. Грандиозное зрелище, а глубоко внизу кипит в черном ложе поток. Отсюда можно обозреть долину и реку; речной берег на другой стороне подымается зелеными волнистыми холмами, среди которых виднеются лиственные деревья и выкрашенные в красное деревянные дома, а замыкаются они скалами и еловым лесом. По шлюзам проходят пароходы и парусники, сама же вода — услужающий дух, который переносит их через горы; из лесу доносится гудение, рев и шум; грохот Тролльхеттанских водопадов сливается с шумом лесопилен и кузниц.
— Через три часа мы пройдем шлюзы, — сказал капитан, — за это время вы сможете осмотреть водопады. А наверху около трактира встретимся.
Мы двинулись по тропинке в лес, нас окружила целая ватага простоволосых мальчишек, все они хотели быть нашими провожатыми; крича наперебой и противореча друг дружке, они давали каждый свое объяснение тому, как высоко стоит вода и как высоко она не стоит, или могла бы стоять; на сей счет большие разногласия были и средь ученых. Вскоре мы остановились на вересково-красной скале, головокружительной террасе; перед нами, далеко внизу, ревущий поток: Адский водопад, а над ним — опять водопад за водопадом, полноводная, обрушивающаяся с размаху река, вытекающая из самого большого озера Швеции… Какой вид, какой рев, что сверху, что снизу! это как волны в море, но в море пенящегося шампанского, кипящего молока; на самом верху они разбиваются о две скалы, отчего водяная пыль стоит как туман над лугом, ниже поток суживается, обрушивается вновь, несется вперед и, кружа, отступает, как успокоившееся море, после чего, низвергаясь Адским водопадом, с морской мощью совершает долгое свое падение… Что за ураганный рев в глубине, что за зрелище! Тут не хватает слов!
Не нашлось их и у наших крикливых маленьких провожатых, они онемели, а когда снова принялись пояснять и рассказывать, то не очень-то в том преуспели, ибо некий старый господин, — никто его раньше не приметил, но сейчас он был среди нас, — перекрыл все своим на удивление звучным голосом; он знал эти места и говорил о старине, как будто то было вчера.
— Здесь на скалистых островах, — рассказывал он, — в языческие времена, как их называют, бились друг с другом богатыри. Жил в этих краях богатырь Стэркоддер[13], и полюбилась ему красивая девушка Огн, воспитанница Альфа, ну а ей был милее Хергример, и тогда Стэркоддер вызвал его на поединок у этого водопада, и тот нашел свою смерть, а Огн подбежала, схватила окровавленный меч своего жениха и вонзила его себе в сердце; Стэркоддеру она не досталась. Прошло сто лет, и еще сто, лес был тогда густой и дремучий, здесь рыскали волки с медведями, лето и зиму; здесь хозяйничали злые разбойники, никто не мог обнаружить их логово; оно было вон там; около водопада под Верхним островом, на норвежской стороне, и была их пещера, теперь-то она обвалилась… А вон тот утес наверху!..
— Да, Утес портного! — загалдели мальчишки. — Он рухнул в тысяча семьсот пятьдесят пятом году.
— Рухнул, — проговорил старик, словно бы удивляюсь тому, что об этом знает кто-то еще. — Все когда-нибудь да рушится, а портной рухнул вмиг. Разбойники привели его на скалу и потребовали: если он хочет, чтоб они его отпустили, пускай вместо выкупа быстро сошьет там платье; он взялся было за дело, но только сделал первый стежок и вытянул нитку, как ему стало дурно, и он упал в бурлящий поток; вот скалу и назвали Утесом портного. Однажды разбойники поймали молоденькую девушку, она их выдала; она разожгла в пещере огонь, дым увидали, нашли пещеру и схватили и убили разбойников; водопад, что около нее, зовется Воровским, там, под ним, есть еще одна пещера, вода в нее то ворвется, то, вскипев, отхлынет назад; отсюда это видно, да и слышно, но еще лучше слышно под сводами у Горного духа!
И мы направились дальше, вдоль водопада, к Верхнему острову, по таким же аккуратным, устланным стружками дорожкам, и пришли к Шлюзу Польхема[14] — отверстию в горе, пробитому взрывами для первого задуманного шлюза, который так и не был построен, зато благодаря человеческому умению тут возник самый впечатляющий из всех Тролльхеттанских водопадов: в черную бездну отвесно падает бурный поток. Горный склон соединен здесь с Верхним островом легким железным мостом, который словно перекинули через пропасть. Ты идешь по шаткому полу над улетающим сокрушительным потоком — и вот уже стоишь на скалистом островке, в окружении сосен и елей, которые растут из расщелин. Перед нами низвергаются волны моря и разбиваются о каменную глыбу, где мы стоим, окропленные вечным моросящим дождем; поток по обеим сторонам несется, будто выпущенный из исполинской пушки, и разбивается, образуя каскады; мы озираем их все до единого, и нас объемлют гармоничные гулы, неизменные на протяжении тысячелетий.
3
6
…
7
8
9
…
11
12