Он инстинктивно поправил съехавший набок пояс и, припадая на левую ногу, не спеша заковылял прочь от колонки…
Новая волна голосов заставила Вовку повернуть голову.
Проносили последних малышей. Вспотевшие, растрепанные няньки-подсобницы из пищеблока тащили присыпанные мучной пылью мешки…
Почувствовав заманчивый, сладкий запах воска, Вовка закрутил головой во все стороны…
Запах исходил от стеариновой свечи, вделанной в целлулоидную лодочку-моторку, что сжимал в красном от холода кулачке черноглазый малыш, второй рукой ухватившийся за материнский подол.
Мать его — молодая нянька с некрасивым выпуклым лбом уронила, рассыпала недалеко от носилок Вовки узел с казенными кружками и ложками…
Ту незабываемую лодку-моторку, что тарахтя носилась по кругу в огромном эмалированном тазу, приносила в палату Маша.
Между тем к лобастой няньке подоспела на помощь вторая. Тучная, старая, с нелепыми гроздьями суден в руках.
— А дочка-то где? — спросила старая у матери карапуза. — Присмотрела бы хоть за ним пока, — кивнула она на малыша.
— Так к тетке я ее давеча отвезла, — не переставая собирать алюминиевую посуду, объяснила лобастая. — В деревню. Чего делать-то? Первый раз, когда наших эвакуировали, проворонила я. Все думала — пронесет. Да Васек болел. А теперь куда деваться?.. Раз по одному тольки ребятенку брать разрешили… А тетке тоже, считай, шестьдесят четыре стукнуло.
— Господи! Чего ж рассудила так бестолково? — стала сокрушаться старуха. — Ну из наших бы кому приписала девку. Хоть мне. Я ж одинокая. Имею право. А то ведь…
— Ну а коль всплыл бы обман?
— Да будет уж! — замахала руками старая.
— А то?.. Вон Борис Борисович какой добрый завсегда был… А ноне, глянь, как лютует.
— Матерь божья, пресвятая богородица! — наскоро закрестилась старшая. — И за что на нас наказанье такое окаянное ниспослано?! Держи узел-то, не кособочь!
Причитание нянек нежданно перекрыл голос Маши.
Вовка вскинул голову, увидел Машу, пробивавшуюся к Борису Борисовичу, совсем близко от его решетки. Главврач бегал между двумя грузовиками с рентгеновской аппаратурой, грозил кому-то кулаками, выплевывал неразборчивые угрозы…
Маша протиснулась сквозь толчею, схватила главврача за руку, закричала, указывая на платформу:
— Там! Какой-то дурак запретил сажать в поезд детей наших сотрудников!
— Этот дурак — я! Я же предупреждал, что разрешу брать с собой только по одному ребенку! И то, в крайних случаях… Да откройте вы борт сначала!! Идиоты!!!
— А если их двое? Или трое?! — Маша снова вцепилась, повисла на плече у Бориса Борисовича. — Их что же, придушить?!
— Мне надо больных детей спасать! Ясно?! Отпустите руку!
— У вас свои дети есть?! — не сдавалась Маша.
— Убит он! — побелев, пресек ее Борис Борисович.
— А живые жить должны!
— Вы!.. Вы понимаете?.. За кем станут ухаживать няньки и сестры, если мы возьмем в эвакуацию всех их здоровых детей?! Понимаете?!! — неистовствовал Борис Борисович.
— А вы понимаете?… Что вы наделали?! — рассвирепела в ответ Маша.
— Я сказал, что больше одного сажать не дам! И убирайтесь к черту!
— Тогда никто из нас не поедет! — Маша отступила на несколько шагов.
— Что?!! Саботаж?.. Да я… Я вас немедленно расстрелять велю!!
— Пожалуйста, — неожиданно просветлев, нежно улыбнулась Маша. — Меня расстреливайте, а детей разрешите, пожалуйста, посадить в эшелон. Мы всех разместим. Головой ручаюсь.
— Сажайте… Но если случится что… Я вас сам к стенке поставлю!
— Согласна! — закивала Маша. — Только ничего плохого не случится!.. Спасибо!
Она звонко поцеловала Бориса Борисовича в щеку, кинулась было обратно…
— Стойте! — завопил главврач. — Передайте Евгении Николаевне, что, если я не успею, она за главную в эшелоне остается! Я сейчас за второй партией поеду… Их ночью отправлять грозятся… А вы поторопитесь! И брезента, брезента на открытые по возможности побольше натаскайте! И все, чем укрыть можно!
— Ясно! Все сделаем! Не волнуйтесь! Еще раз спасибо!
— Ладно-ладно! — отмахнулся Борис Борисович.
Маша улыбнулась ему в затылок, повернулась, бросилась вверх по ступенькам, на платформу. И тогда Вовка изо всей мочи заорал:
— Маша!! Ма-ааа-шааа!! Возьми меня с собой!!!
Маша резко повернулась. Увидела Вовку. В два прыжка оказалась рядом.
— Ты почему здесь?! Это еще что такое?! Не смей реветь! Здоровенный парень!! Как не стыдно?! Ну-ка сморкайся! Сморкайся! Вот и ладно!.. А то, подумаешь, обидели… красну-девицу…