— За шкодливость теперя и лежи тута, пока хозяйка не явится… Еще господа благодари, что изолятор инеем залубенел вчистую…
Троекратно высморкавшись, Паша выползла из-за ширм, потопталась возле письменного стола, постукивая пальцем-сарделькой по стеклу, потрогала толстый замок, висевший на двери кладовки, что-то поискала меж склянок в медицинском шкафчике (Катька наблюдала за ней через щели в створках ширм), тяжко вздохнула, вернулась назад, к Катьке.
— Ты ей утром насолила. Теперя мне. Смотри ужотко… Помолишь прощения…
— Не буду я прощения просить! — дерзко ответила Катька.
— Ну без хлебова останешься. Или сыта больно?..
— Не буду!
— Жрать захочешь — попросишь…
Задвинув ширму, Паша прошлепала к двери, громыхнула неподатливой задвижкой.
Сколько же разного добра собралось, перепуталось на этом базаре.
Россыпи красной смородины и пухлые домотканые платки с редкой голубой вышивкой; грибы всех мастей, решета с сочащейся вишней, угрюмые гуси и груда разновеликих замков; веники, мочала, горушки крыжовника, мед в сотах, расписные цветы из стружек, копилки-попугаи, тыквенные семечки, громадные корзины тугих яблок; рябые носки-самовязы и самовары самых разных величин; мышеловки, ядреные огурцы, щеглы в самодельной клетке у красноносого мальчишки. Роились, наслаивались запахи. Молодых, примятых подсолнухов, топленого молока, дегтя, разомлевших цветов гречихи, лесной малины, лошадиного навоза, чеснока.
Навстречу Сергею рослый хмельной мужик, будто хороших кровей рысака, вел дамский велосипед, насквозь проржавевший, дергающийся жалким тиком на каждой колдобинке. В вытянутой левой руке мужик нес вытертый рыжий пиджак, громко выкрикивая через каждые десять шагов:
Хмурая старуха заботливо расчесывала черепаховым гребнем льняные волосы внучке, мрачно пялясь в овальное зеркало, прислоненное к корзине с горохом. Внучка обронила в пыль недоеденное мороженое и тихо страдала, сглатывая слезы…
Прыгала под телегами, среди зеленых луж, хромая ворона…
В молочном ряду, в тени, под прилавком, играли в шашки две курносые близняшки. Брезгливо поджав губы, крутила барабан книжной лотереи женщина с седыми усиками.
В створе главных ворот замелькали по площади мотоциклисты в разноцветных, обшитых блестками рубахах.
Гривастый детина с размалеванными щеками и приставным носом, стоя в коляске мотоцикла, вещал в мегафон суетливым фальцетом:
— Только четыре дня! Самая веселая программа! Медвежий оркестр! Под куполом воздушные гимнастки — сестры Капитоновы! Весь вечер на манеже музыкальные эксцентрики Кисель и Клюква! Дрессированные обезьянки под руководством Натали Коломба! Заслуженный артист Чечено-Ингушской АССР, иллюзионист Леван Алимзян! Спешите! Спешите на цирковое представление «Солнцу и ветру навстречу»! Если вы еще не успели купить билеты…
— Дядя Сережа! Посмотрите только! — схватив Сергея за рукав, перебила цирковых зазывал взбудораженная Ленка. Заглатывая на ходу пирожок с повидлом, девчонка тащила Сергея за собой, возбужденно приговаривая: — Я таких ни разу в жизни не видела! Даже в мультфильмах!..
Перед прилавком с большим козырьком гомонили, толкались ребятишки. Десятки цепких, пронырливых глаз разбойно уставились на Сергея, едва он протиснулся к необычному товару.
Выщупывая наглой улыбкой, косоротилась лыковая кикимора.
Раки, сотворенные из желудей и смолистых шишек, пялились зелеными зенками — полированными пуговицами на черных дрожащих пружинках.
Запахнувшись в пегие бороды из стружек, восседали за жестяным самоваром сучковатые домовые. Таращились шишковатые свистульки-головастики. Набивал трубку хромоногий медведь-бродяга с ожерельем из малиновых бусин.
Колдовали над берестовым раструбом граммофона заскорузлые водяные, сотканные из зеленого бисера и крохотных ракушек.
— Ой! Смотрите, тетя Катя и папа! Смородину покупают! — радостно запрыгала Ленка. — Папа! Ау!! — завопила девчонка, замахала руками, бросилась через гудящую толпу к обернувшемуся Вовке.
— А мы к той дурацкой столовой вас искать ходили, — оправдывалась запыхавшаяся Катька. — Потом решили на базар, чтобы хоть какую-нибудь еду… Вот! Попробуй! Забористые! — Отряхивая рассол, Катька протянула Сергею несколько упругих малосольных огурцов. — Да! Самое главное!.. Вовка с попуткой до Василева договорился!.. А там, говорят, три версты всего до этого… Пригоршина хутора…