-- В этом я не сомневаюсь, мистер Скотт-Эклс, ничуть не сомневаюсь, -- сказал инспектор Грегсон самым любезным тоном. -- Должен отметить, что все, рассказанное вами, точно соответствует установленным нами фактам. Например, вы упомянули о записке, переданной за обедом. Вы случайно не заметили, что с ней произошло?
-- Заметил. Гарсия скатал ее и бросил в огонь.
-- Что вы на это скажете, мистер Бэйнс?
Деревенский сыщик был крепкий толстяк, чье пухлое красное лицо казалось бы и вовсе простецким, если бы не пара необыкновенно ярких глаз, прячущихся в глубокой складке между толстых щек и нависших бровей. С медлительной улыбкой он вытащил из кармана скрученный и обесцвеченный листок бумаги.
-- В камине там, мистер Холмс, колосники устроены на подставках, и он промахнулся -- закинул записку слишком далеко. Я выгреб ее из-за подставок даже не обгоревшую.
Холмс одобрительно улыбнулся.
-- Чтобы найти этот единственный уцелевший клочок бумаги, вы должны были самым тщательным образом обыскать весь дом.
-- Так и есть, мистер Холмс. Это у меня первое правило. Прочитать, мистер Грегсон?
Лондонец кивнул головой.
-- Писано на обыкновенной гладкой желтоватой бумаге без водяных знаков. Четвертинка листа. Отрезано в два надреза короткими ножничками. Листок был сложен втрое и запечатан красно-фиолетовым сургучом, который накапали второпях и придавили каким-то овальным предметом. Адресовано мистеру Гарсии, Сиреневая Сторожка. Текст гласит:
"Цвета -- наши исконные: зеленый и белый. Зеленый -открыто, белый -- закрыто. Парадная лестница, второй этаж, первый коридор, седьмая направо, зеленое сукно. Да хранит вас Бог. Д.". Почерк женский. Текст написан острым пером, адрес же -- либо другим пером, либо написал кто-то другой. Здесь, как вы видите, почерк смелый и толще нажим.
-- Очень интересная записка, -- сказал Холмс, просмотрев сам. -- Должен вас похвалить, мистер Бэйнс, за такое внимания деталям. Можно добавить разве что кое-какие мелочи. Овальный предмет -- несомненно, обыкновенная запонка для манжет -- что другое может иметь такую форму? Ножницы были кривые, для ногтей. Как ни коротки два надреза, вы ясно можете разглядеть на каждом один и тот же легкий изгиб.
Деревенский сыщик усмехнулся.
-- Я-то думал, что выжал из нее все, что можно, -- сказал он, -- а вот, оказывается, кое-что оставил и другим. Признаться, записка эта мне ничего не говорит, кроме того, что там что-то затевалось и что тут, как всегда, дело в женщине.
Пока шел весь этот разговор, мистер Скотт-Эклс ерзал в своем кресле.
-- Я рад, что вы нашли эту записку, потому что она подтверждает мой рассказ, -- сказал он. -- Но разрешите напомнить, что я еще не слышал, что же случилось с мистером Гарсией и куда исчезли все слуги.
-- Насчет Гарсии, -- сказал Грегсон, -- ответ простой. Его сегодня утром нашли мертвым на Оксшоттском Выгоне в миле от его дома. Ему размозжили голову -- дубасили чем-то тяжелым вроде мешка с песком или другого подобного орудия, чем-то, что не режет, а скорей раздавливает. Место глухое, ни одного дома на четверть мили вокруг. Первый удар был нанесен, очевидно, сзади и сразу его свалил, но потом его еще долго били уже мертвого. Нападение совершено было, как видно, в страшной злобе. Следов никаких, никакого ключа к раскрытию преступников.
-- Ограблен?
-- Нет; и ничего, что указывало бы на попытку ограбления.
-- Весьма прискорбно, прискорбно и страшно, -- сказал мистер Скотт-Эклс плаксивым голосом, -- и какая же это неприятность для меня! Я тут совершенно ни при чем, если мой хозяин вышел ночью на прогулку и его постигла такая печальная судьба. И почему-то я оказался замешан в эту историю!
-- Очень просто, сэр, -- ответил инспектор Бэйнс. -Единственным документом, какой нашли в кармане у покойника, было ваше письмо, сообщающее, что вы собираетесь к нему с ночевкой -- как раз в ночь его смерти. По адресу на письме мы и узнали имя убитого и где он проживал. В десятом часу утра мы пришли в его дом и не застали ни вас, ни кого-либо другого. Я дал мистеру Грегсону телеграмму с просьбой, чтобы он разыскал вас в Лондоне, пока я проведу обследование в Сиреневой Сторожке. Затем я поехал в город, встретился с мистером Грегсоном -- и вот мы здесь.
-- Нам теперь следует, -- заявил Грегсон, -- оформить дело по всем правилам. Вы пройдете вместе с нами в полицию, мистер Скотт-Эклс, и мы снимем с вас показания в письменном виде.
-- Конечно! Пойду сейчас же. Но я не отказываюсь от ваших услуг, мистер Холмс. Я хочу дознаться до истины и прошу вас не стесняться расходами и не щадить трудов.
Мой друг повернулся к деревенскому инспектору.
-- Надеюсь, вы не будете возражать против моего сотрудничества с вами, мистер Бэйнс?
-- Почту за честь, сэр.
-- До сих пор вы, я вижу, действовали быстро и толково. Разрешите спросить: есть ли данные, позволяющие уточнить час, когда его настигла смерть?
-- Тело к часу ночи уже лежало там. С часу пошел дождь, а смерть наступила, несомненно, еще до дождя.
-- Но это совершенно исключено, мистер Бэйнс! -- объявил наш клиент. -- Его голос нельзя спутать ни с каким другим. Я могу подтвердить под присягой, что в час ночи я лежал в постели и не кто, как Гарсия, говорил со мной в моей спальне.
-- Примечательно, но отнюдь не исключено, -- сказал с улыбкою Холмс.
-- Вы нашли разгадку? -- спросил Грегсон.
-- Дело выглядит не слишком сложным, хотя, конечно, в нем есть новые и любопытные черты. Необходимо собрать дополнительные данные, прежде чем я позволю себе вынести окончательное и определенное суждение. Кстати, мистер Бэйнс, вы при осмотре дома, кроме этой записки, не обнаружили ничего примечательного?