— Да, это чудесно, — хрипло согласился он, — и в следующий раз тоже будет чудесно. Вы нужны мне, Виола.
Едва заметно нахмурившись, она протянула руку и ласково коснулась его лица.
— Я должна уйти.
Ян упер руки в бедра и резко выдохнул.
— Почему вы так равнодушны к тому, что случилось прошлой ночью?
Ее глаза округлились, и она отдернула руку, потрясенная до глубины души.
— Равнодушна? Я не равнодушна, я практична. Почти утро, а у меня ребенок, студия, светские обязанности и дом, которым нужно заниматься.
Застонав, Ян потер глаза кончиками пальцев.
— Тогда я верну вас сегодня вечером.
Тихо рассмеявшись, Виола надела перчатки.
— А вот это явно непрактично. Я не содержанка, которой можно распоряжаться, Ян. Я не могу являться сюда каждую ночь по вашей прихоти. Даже не будь у меня других обязательств, подумайте, как это неудобно и хлопотно для нас обоих, не говоря уже о скандале, который может разразиться вокруг меня, если о нас узнают. Или того хуже.
Или того хуже. Ян понимал, о чем она говорит. Она может снова забеременеть, хотя до сих пор не признается, что ее сын от него.
Они явно зашли в тупик, и тот факт, что Виола не спешила забыть об осторожности и бесповоротно стать его любовницей, пусть нерационально, все-таки коробил его. Она хотела его — нуждалась в нем — не меньше, чем он в ней. Он был уверен в этом. Но нельзя же раз за разом ее соблазнять; она должна прийти к нему по доброй воле.
— А как же страсть?
Ее лицо посерьезнело.
— Страсть мимолетна. А обязательства и практические соображения — нет. Вы знаете это не хуже моего.
Жестокая правда ее слов поразила Яна в самое сердце.
— Вы могли бы выйти за меня замуж.
Воздух между ними тут же заискрился от напряжения. Виола заморгала, потом покачала головой, как будто не могла осознать сказанное.
Ян сглотнул; сердце заколотилось у него в груди. Слова слетели с его губ сами собой, точно шелк, но, глядя в огромные, ошеломленные глаза Виолы, он не мог о них жалеть. С тех пор, как он пустился в нелепую погоню за отмщением, с тех пор, как он узнал о существовании своего сына и встретился с ним, между ними с Виолой все изменилось. И если она выйдет за него, то больше не сможет уезжать из города или из страны, когда ей вздумается. Да, заключил Ян, брак между ними будет весьма практичным решением.
— Виола?
— Я не… Это предложение? — растерянно спросила она.
Герцог нервно помял тыльную сторону шеи.
— Да. Надо полагать.
— Надо полагать?
Ян вдруг почувствовал себя глупо. Стоя нагим перед Виолой, он понял, что это был не самый романтичный способ попросить ее руки и не самый подходящий момент. И все-таки, думал Ян, Виола должна быть довольна.
— Мы составим хорошую пару, — решительно заявил он.
Несколько долгих, напряженных минут Виола молча смотрела на него. А потом едва заметно кивнула и ответила:
— Да, в самом деле, отличную. Разумный выбор, во многих отношениях.
Ян вздохнул с облегчением — но тут Виола опустила ресницы и повернулась к двери.
— Куда вы?
— Домой, Ян, — сказала она. — Всего хорошего.
Она расправила плечи, приподняла подбородок и, не оборачиваясь, царственным шагом покинула его спальню.
Глава 22
Я оканчиваю этот дневник, умолчав о самой страшной тайне, которую он открыл мне в бреду. Я не могу писать о том, что мне известно, ибо, если кто-то узнает правду о его семье, это наверняка погубит его. Я слишком сильно его люблю, чтобы рисковать…
Ян вошел в малую гостиную, решительно раздраженный уже тем, что его сестра Айви, маркиза Рай, приложила столько усилий, чтобы комната выглядела яркой и веселенькой, ибо ему было вовсе не до веселья. Особенно учитывая, что ему пришлось проделать дальний путь до южного побережья, чтобы увидеться с ней, а у него не было ни малейшего желания покидать Лондон после того, как соблазнение Виолы три дня назад обернулось катастрофой. Они до сих пор многого не обсудили, понимала это Виола или нет, но в записке Айви говорилось, что ей нужно безотлагательно с ним поговорить. Родившись двойняшками, они всегда были близки друг другу, и Ян встревожился, когда Айви попросила срочно увидеться. Она не могла покинуть дом с новорожденным на руках, поэтому пришлось ехать Яну.
Окруженный со всех сторон персиковым, желтым и каким-то странным оттенком розового, которого он никогда раньше не видел, Ян прямым ходом направился к белому бархатному канапе и, поддавшись изнеможению, буквально рухнул на него, широко раскинув руки, закрыв глаза и откинувшись головой на подушку. Он очень надеялся, что сестра не заставит его ждать.