Конечно, очень может быть, что она ищет в паре-тройке случайно оброненных реплик то, чего в них и близко не было. Последние несколько лет Виола старалась (и не без успеха) держаться подальше от Яна, зная, что, вернувшись из длительного путешествия по Европе, он жил затворником в своем поместье Стэмфорд. Выйдя замуж и оставив Уинтер-Гарден пять лет назад, Виола стремилась к одному: создать новую себя, а старую никому никогда не показывать и тем самым исключить возможность встречи с Яном. До сих пор ей это отлично удавалось. Никто из круга ее друзей и знакомых не знал, кто она и откуда появилась. Она никогда не говорила о своей жизни до свадьбы, отделываясь самыми общими замечаниями, если ее спрашивали, ибо упоминание о сестре, которую отправили в исправительную колонию, или бедах, которые ее семья навлекла на титулованного аристократа, погубило бы ее и поставило крест на будущем сына. Непричастность к похищению спасла Виолу от ареста, а увиливания от прямых и подробных ответов до сих пор позволяли ей скрывать свое прошлое. Воспитанная матерью, которая хоть и принадлежала к среднему классу, но превыше всего ценила хорошие манеры и воспитание, она успешно прижилась в сословии, которое было ей чужим по рождению, да и по самой сути.
К несчастью, теперь Виоле приходилось хранить две страшные тайны, и, если герцог Чэтвин со всем своим богатством и влиянием решит покопаться в ее прошлом и объявить о находках обществу, она будет опозорена. Если же, не доведи Господь, он вернулся в ее жизнь, чтобы затравить и уничтожить ее, нужно придумать план, как спасти себя и сына. Она будет начеку и, если потребуется, нанесет беспощадный ответный удар.
Резкий стук в дверь оборвал нить ее размышлений, и она замерла на месте.
— Войдите.
Нидэм, ее дворецкий, перешагнул порог и коротко поклонился.
— Мадам, его светлость герцог Чэтвин прибыл.
Виола кивнула.
— Просите.
Дворецкий повернулся, и Виола воспользовалась короткой паузой, чтобы оправить юбки и нервно провести ладонями по туго затянутой в корсет талии. Она надела свое самое консервативное темно-синее атласное платье с высоким воротом и попросила Фиби, камеристку, заплести волосы в косы и аккуратно уложить их на затылке. Выглядела она, пожалуй, немного сурово, но зато такая внешность отвечала ее настроению и планам держаться в присутствии герцога подчеркнуто вежливо и холодно. Если такое вообще возможно.
Мгновение спустя Виола услышала его шаги по паркетному полу и, пытаясь унять новую волну трепета, невольно устремила к дверям полный благоговейного страха взгляд.
Герцог выглядел неотразимо. Шитый на заказ костюм из оливково-зеленого шелка идеально подчеркивал его высокий рост и великолепную фигуру, а белая льняная рубашка и галстук в коричнево-зеленую полоску прекрасно оттеняли его темно-каштановые волосы и глаза, которые так хорошо помнила Виола.
— Леди Чешир, — обратился к ней герцог официальным тоном.
— Ваша светлость, — ответила Виола, быстро делая реверанс. Потом, бросив взгляд на дворецкого, сказала: — Нидэм, мы выпьем чаю сразу же.
— Конечно, мадам, — отозвался тот и, кивнув, покинул комнату.
Оставшись наедине с герцогом, Виола указала раскрытой ладонью на зеленое кожаное кресло у холодного камина.
— Не желаете присесть, ваша светлость?
Ян легким шагом пошел по ковру, окидывая взглядом гостиную и отмечая флористические картины в золоченых рамах, которыми Виола завесила почти все свободное пространство на стенах.
— Здесь есть ваши работы? — спросил герцог, опускаясь в кресло.
— Есть, — ответила Виола, подходя к обитому розовым бархатом дивану напротив. Изящно опустившись на краешек подушки, она расправила юбки вокруг колен и лодыжек, не утопая в мягкой обивке, а сидя подчеркнуто прямо. Сложив руки на коленях, она добавила:
— Вообще-то здесь все картины рисовала я.