— Отчего же, — возразил герцог. — Место весьма подходящее, если там продают закрытое, пикантное искусство, которым могут заинтересоваться только джентльмены. Но почему сейчас?
Сыщик покачал головой.
— Не знаю, какую причину она привела поверенному, поскольку мой осведомитель находился в здании, но не на самой встрече.
Ян прищурился и забарабанил пальцами по столу.
— Продавать подобную вещь сейчас, рискуя быть пойманной на горячем… единственное объяснение, которое приходит мне на ум, это деньги, — проговорил он, — ей нужна крупная сумма денег.
— Притом срочно, — добавил Кафферти.
Несколько долгих секунд Ян молчал, напряженно размышляя над смыслом этого поступка и тем, как его можно обернуть себе на пользу.
Очевидно, Виола приняла это решение после их вчерашнего чая. Ян не был уверен, но это выглядело логичным. Он понимал, что ошеломил ее неприличными намеками, которые, однако, не тянули на заигрывания, растревожил и, возможно, даже огорчил до такой степени, что она почувствовала себя затравленной и вынужденной к немедленным действиям. Но какова цель этих действий?
Ян поднялся, обошел кресло-качалку и, сложив руки на груди, посмотрел в высокое окно. За ним стояло серое, туманное утро, капли дождя падали на дорожку его маленького сада, выстукивая отупляющий ритм. Кафферти сидел тихо, ожидая комментариев или указаний, вероятно настолько же озадаченный новостью, как и его наниматель.
Ян уже несколько месяцев платил Кафферти, чтобы его люди следили за Виолой, наблюдали, чем она обычно занимается, кого знает и где бывает. До сих пор она вела обычную для вдовы ее положения жизнь. Ничего странного или неожиданного. У нее был сын, которого она от себя не отпускала, но этот факт сам по себе никого не удивлял. Она рисовала в собственной студии в дальних комнатах городского особняка, жила на средства покойного мужа и редко принимала гостей, хотя это, безусловно, изменится с окончанием траура. Всю эту информацию передавали ему регулярно, пока он терпеливо ждал в Стэмфорде, надеясь, что рано или поздно судьба вознаградит его сведениями, которые он сможет использовать против Виолы. Однако ничто в ее передвижениях и жизненном укладе не настораживало и не вызывало хотя бы слабого интереса — до сих пор.
Этот неожиданный поворот событий встревожил Яна. По всей видимости, леди Чешир не могла распродавать активы мужа, а если бы и могла, то не стала бы этого делать, ведь законным наследником поместья был ее сын. А вот сбыть что-то из личной коллекции барона, экстравагантную картину, приобретением которой тот, быть может, обидел ее, выглядело вполне разумно, если она срочно нуждалась в деньгах. А причиной, толкнувшей Виолу на подобный риск, могли быть только планы сбежать от него. Пожалуй, на ее месте он поступил бы так же.
Тем не менее, заранее узнав о планах Виолы, он получил преимущество, и теперь оставалось лишь придумать, как его использовать.
Тут Ян резко обернулся и посмотрел на Кафферти.
— Сколько она просит за картину?
Кафферти заморгал.
— Ваша светлость, она просит стартовую цену в две тысячи фунтов.
Ян поиграл скулами, размышляя. Потом туман в его голове рассеялся, и на лице заиграла ликующая улыбка.
— Мне нужно, чтобы вы встретились с ее поверенным, — сказал он. — Сегодня, если это можно устроить.
Кафферти попытался сесть ровнее в кресле.
— Прошу прощения, ваша светлость, но вам не кажется, что у него возникнут подозрения, когда я назовусь ему?
— Это неважно. План меняется, — сказал Ян, возвращаясь к столу. Вместо того чтобы опуститься в кресло, он встал за ним, двумя руками схватился за спинку и посмотрел прямо в глаза Кафферти. — Я хочу, чтобы вы через поверенного леди Чешир сообщили ей, будто бы вы агент сыска, нанятый личным банкиром тайного покупателя. Покупателя вы не знаете, знакомы только с банкиром, но его имя тоже конфиденциально. Тайный покупатель эротического искусства услышал о предстоящем аукционе, но не хочет в нем участвовать, ибо с женой у него сложилась весьма… деликатная ситуация и она ни в коем случае не должна узнать о картине. Вместо этого он готов до конца недели заплатить владельцу три тысячи фунтов за работу Бартлетта-Джеймса.
— Предложить прямую покупку у владельца?
— Именно, — ответил Ян. — И вы, разумеется, не знаете, кто владелец, просто услышали, что картину выставляют на продажу.
— Она может не продать за такую сумму, ваша светлость, особенно если рассчитывает, что торги на аукционе принесут больше.