— Дамам с вашей внешностью, — пророкотал герцог, — должно быть запрещено законом стоять полунагой перед мужчиной, который уже сто лет не наслаждался девичьими прелестями.
Виола обомлела, чувствуя, как ускоряется ее пульс. Скрестив на груди руки, она стала переминаться с ноги на ногу. До нее начала доходить истинная причина неожиданного возвращения герцога, и она вдруг поняла, насколько уязвимо ее положение.
— Так вот в чем дело, — сухо сказала она, с напускной смелостью задирая подбородок. — Вы пришли, чтобы переспать со мной сейчас, чтобы взять меня, когда вам удобно, застать меня врасплох, спящей, доказать свою полную власть надо мной, нарушив мой сон.
Ян ухмыльнулся.
— С чего это вы взяли, будто сейчас я только и хочу, что переспать с вами?
Обращение с ней как с идиоткой только еще больше вывело ее из себя.
— Может быть, с того, что здесь больше нечем заняться? — язвительно парировала она. — С того, как вы на меня смотрите? — Она помолчала и добавила: — Вы же этого хотите, не так ли? Или вы вернулись, чтобы выпить чаю?
— Я вернулся, чтобы быть с вами.
Этот хриплый ответ потряс ее до глубины души. Такая уклончивость была не в духе Яна, и романтического шепота, каким говорят любовники, она от него никак не ждала. Оставалось винить во всем алкоголь.
— Чтобы быть со мной?
Герцог покачал головой и провел ладонью по лицу.
— Виола, вы все усложняете…
— Что я усложняю? — перебила она, недоумевая, что он обвиняет ее в чем-то теперь, притом что сам уходит от ясности. — Неужели вы в самом деле думаете, что я поверю, будто вы пришли поболтать со мной о теплой летней погоде или позвать с собой на рыбалку? — Она медленно покачала головой, до конца постигнув его полуночный замысел. — Нет, ваша светлость. Вы вернулись, чтобы досадить мне, упиться властью, которая простирается даже над моей способностью отдыхать, разбудить меня, еще раз порадовавшись тому факту, что я заперта здесь вам на потеху, а потом воспользоваться моим телом, чтобы удовлетворить свои плотские желания. Вы будете делать это снова и снова, пока я не наскучу вам и вы не отправите меня домой. Я права?
Методично перечислив все мотивы герцога, она, очевидно, задела его за живое. Его взгляд помутнел, он стиснул челюсти и поджал губы.
— Зачем так неприглядно это перекручивать? — сдавленным голосом спросил он. — Как будто я хочу, чтобы вы лежали здесь тряпичной куклой, пока я буду бездушно справлять свои физические нужды?
Выпрямив спину и расправив плечи, Виола решила, что настал момент поговорить начистоту; терять ей уже было нечего.
— Затем, Ян, — почти шепотом проговорила она, задыхаясь от эмоций, — что по большому счету нас связывает только боль и скорбь, сожаления и, в вашем случае, жажда мести. Мы не пара, и, думаю, вы понимаете, что я не из тех женщин, которые хотят или могут быть чьими-то содержанками. Вы можете желать меня, но это не более чем мужская похоть. Мы оба знаем, что уж чего вы не хотите, так это заниматься со мной неспешной, страстной, осмысленной любовью. Не для того вы меня сюда привезли, и я не настолько наивна, чтобы ждать от вас этого.
Несколько секунд он стоял, ошеломленный, быть может, даже шокированный ее откровенностью, и молча скользил по ней взглядом. Потом его лицо вдруг посуровело, и воздух между ними буквально затрещал от статического напряжения.
— Бог мой, какая… логика, — протянул он многозначительным, холодным шепотом. — Удивительная прозорливость, учитывая явное отсутствие понимания.
Отсутствие понимания? Виола слегка нахмурилась, теряя уверенность из-за резкой смены его настроения и объекта внимания. Все-таки она отказывалась ему уступать.
— Я не идиотка, Ян.
Герцог ухмыльнулся.
— Но вы наивны, если думаете, что единственная причина, по которой вы здесь, это бездушное спаривание.
— Ах, разумеется, — огрызнулась она. — Не будем забывать о контроле и унижении.
— Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что ваш плен призван удовлетворить меня и мою жажду мести. — Он медленно покачал головой, и уголки его рта опустились в горьком презрении. — Дело не во мне, а в вас.
— Вы говорите загадками, — сказала Виола, настороженно поглядывая на герцога; ее пульс начал ускоряться. — Возвращайтесь домой, к выпивке, а меня оставьте в покое.
Полный новой решимости, Ян зашагал в ее сторону. Все признаки опьянения испарились, и вместо них на лице герцога проступила железная целеустремленность.
— Вы, в самом деле, не знаете, зачем я привез вас сюда? — спросил он ледяным, сдержанным тоном.