— Виола?
Она вздрогнула и попыталась оттолкнуть Яна плечом. Он как будто не заметил и, продолжая крепко прижимать ее к себе, стал водить носом по границе волос у нее на затылке, глубоко вдыхая ее аромат.
— Вряд ли я когда-нибудь сумею забыть ваш запах, — низким, задумчивым тоном проговорил он.
Она не представляла, что тут можно ответить: хорошим или плохим находит он ее запах? Но когда она, наконец, почувствовала, что Ян выскользнул из нее, некоторое облегчение оттого, что они больше не соединены, разлилось по ней.
— Вы что-нибудь скажете? — протянул Ян, медленно отпуская Виолу и пятясь за своей одеждой.
С долей скромности, не глядя на герцога, она опустила ногу с койки и стала поправлять сорочку, пока подол не упал к лодыжкам.
— Я не знаю, о чем говорить, — откровенно призналась она, замечая, как ситуация вдруг сделалась настолько неловкой, что ей захотелось забиться в угол.
Ничего на это не ответив, герцог начал одеваться. Виола провела пальцами по волосам, опустилась на край постели и сложила руки на коленях. Она смотрела в пол, но явственно чувствовала на себе взгляд Яна, пристальный, выжидающий.
— О чем вы думаете? — угрюмо спросил он через несколько секунд.
Раздражаясь, она разгладила лоб ладонью.
— О том, что в моих мыслях сумятица, Ян. Что мои нервы обнажены, и что при мысли о вас я уже не знаю, что чувствовать.
Виола говорила абсолютно откровенно, особенно не задумываясь над словами, но едва они сорвались с губ, она о них пожалела.
Ян прочистил горло.
— Пожалуй, я и не ждал, что вы скажете, какой я восхитительный любовник.
Она вскинула голову. Их взгляды встретились, и она сердито сверкнула глазами.
Ян усмехнулся, запустив пальцы в спутанные волосы.
— Простите.
Виоле не приходило в голову, что Яну тоже может стать неловко от всего этого эпизода. Его явное смущение удивило ее и даже немного согрело ей сердце.
— Я хочу домой, — очень тихо сказала она.
К облегчению Виолы, ни гнев, ни горечь Яна не вернулись. Хотя, когда он направился к ней, добродушное выражение медленно померкло на его лице. Она не представляла, чего от него ждать, но решила не уступать и ровнее села на постели. Остановившись прямо перед Виолой, герцог потянулся за прядью ее волос, обвил ее вокруг пальцев и задумчиво свел брови.
— Возможно, я еще не готов вас отпустить, — тихо, почти шепотом, ответил он, наконец.
Виола и близко не знала, как это понимать. Впрочем, учитывая обстоятельства, оставалось предположить, что герцог не наигрался и собирается еще какое-то время продержать ее в этой хижине. Она не продержится пять недель, как он в темнице. Впервые за два дня она почувствовала, как груз беспомощности начинает давить на нее изнутри.
— Ян, пожалуйста, хватит, — сказала она, надеясь, что ее голос звучит строго, а не отчаянно. — Мне нужна ванна, чистая одежда. Я должна увидеть сына. Я не могу остаться здесь еще на…
— Виола, прилягте, — мягко перебил Ян.
Она нахмурилась.
— Что?.. Зачем?
Он вздохнул и высвободил пальцы из ее волос.
— Мы оба устали, и я не хочу говорить об этом сейчас.
Виола колебалась, но лишь до тех пор, пока герцог не схватил ее за локоть и не потянул к изголовью кровати. Потом, к ее удивлению, вместо того чтобы уйти, он шагнул к лампе, затушил огонь и опустился рядом с ней на постель.
— Нам нужно обсудить…
— М-мм… Спите…
Виола отвернулась к стенке, и герцог поспешил обнять ее со спины, укрыв их обоих одеялом, обняв ее рукой за талию и зарывшись лицом ей в шею и волосы. Последним, что запомнила Виола, прежде чем ею вновь овладел сон, было медленное, ровное дыхание Яна.
Резкий стук в дверь заставил ее проснуться. Вздрогнув, она резко села на постели, но поняла, где находится, только после того, как убрала с лица прядь волос и ее глаза приспособились к яркому свету, льющемуся сквозь решетку на окне.