Тогда он отказался от борьбы, и в его отсутствие отчаянная Летти сбежала с Филдингом Лайтфутом. Узнав об этом, он сначала порадовался за нее: возможно, со временем она полюбит мужа. Вскоре Лайтфуты уехали в Филадельфию, он долго не видел Петицию, потом ему сказали, что она родила дочерей, и вдруг неожиданно для всех госпожа Лайтфут бросила Филдинга и примчалась к нему в Виргинию. Они встретились у тетушки Пет, оттуда Петиция уехала на Рождество к дальним родственникам, а Лизандр Рэндолф взялся ее сопровождать.
То были незабываемые святки. Но на Двенадцатую ночь рыдающая Летти оттолкнула от себя возлюбленного, сказав, что оставила у тетушки Пет детей, а в Филадельфии — мужа. У Сэнди тоже были связаны руки. Значит, они должны вернуться и навсегда забыть об этих счастливых днях.
— Если что-нибудь произойдет, Летти, — тихо прошептал он тогда на прощание, — я готов увезти тебя куда пожелаешь.
— Если что-нибудь произойдет и это окажется сын, я назову его Чане, — решительно сказала она. — А если дочь, то Каролиной, в честь места, где мы были счастливы.
Семнадцать лет он старался держаться подальше от этого прелестного создания, от своей плоти и крови. И теперь дочь просит его о помощи.
— Молодой человек из хорошей семьи? — неожиданно поинтересовался Сэнди. Ведь кто-то должен задать девочке такой вопрос!
— Он лорд Томас Энгвин из Нортхемптона.
Сэнди это имя ничего не говорило.
— И он хочет на вас жениться? — продолжал расспрашивать он.
— Ода!
— Он свободен от других обязательств?
— Конечно. Мы тайно обручились в Англии.
«И разделили постель», — догадался Сэнди, зная свой пылкий нрав и страстность Летти.
— Может, я сначала поговорю с вашей матерью?
— Ах нет, прошу вас! — испуганно ответила Каролина. — Мама против него и уже решает, кому меня отдать, Неду Шеклфорду или Дику Смитфилду. А мне они совсем не нужны.
Сэнди фыркнул. Видно, Петиция забыла, как рыдала на мягкой траве, оплакивая свою участь. Он достал кошелек, взвесил его в ладони и посмотрел на дочь:
— Полагаете, вам это удастся?
— Не знаю, — неуверенно сказала девушка. — Но я постараюсь.
Сэнди теперь не сомневался, что дочь своего добьется.
— Считайте это моим подарком к свадьбе. — И он протянул ей кошелек.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
КРАСАВИЦА И БУКАНЬЕР
Тихо окутала землю теплая южная ночь.
Сбрось, как дневную одежду, строгость и сдержанность прочь.
Звезды — мохнатые астры — смотрят бесстыдно на нас,
Только в Карибских широтах страсть не стесняется глаз.
Глава 22
На борту «Прекрасной Элис». Лето 1688 года
Через неделю после отхода «Прекрасной Элис» из Йорктауна стройная девушка в простом сером платье с белым воротничком расчесывала на палубе длинные волосы. Она только что вымыла их морской водой и теперь сушила на солнце.
Проходивший мимо капитан остановился, тщетно вспоминая, когда ему доводилось принимать на своем корабле столь же прекрасную девушку. В списке пассажиров она значилась как Кристабель Уиллинг.
Каролина рассудила, что если она собирается изменить свою жизнь, то почему бы не начать с перемены имени.
Платье, в котором она была, принадлежало Моди Тейт. Служанка с радостью обменяла его на один из бальных нарядов.
Правда, Каролина предупредила, что если она вздумает так вырядиться для поездки в Уильямсберг или в Йорктаун, ей придется отвечать на неприятные вопросы Летиции Лайтфут. Но обалдевшая от счастья Моди пропустила ее слова мимо ушей.
Все сложилось удачно. Вирджи уверена, что сестра уехала в Йорктаун к таинственному любовнику и оттуда пара сбежит в Мэрридж-Триз. Конечно, Вирджиния непременно признается матери, та отправит погоню по ложному следу, а Каролина тем временем уже будет в Англии под защитой лорда Томаса.
Поднявшись на борт «Прекрасной Элис», девушка сказала, что ее багаж уже погрузили, ведь она смогла взять только смену белья. Поначалу Каролина боялась встретить на корабле знакомых, однако вскоре успокоилась.
Ее попутчиками оказались агенты и торговцы, ехавшие в Лондон по делам, старый джентльмен, возвращающийся в Англию, чтобы умереть на родине, толстый пассажир с тощей женой, которые навещали в Америке замужнюю дочь. Все они поинтересовались целью ее путешествия, ибо молоденькие служанки гораздо чаще ехали в Новый Свет, чем оттуда.
— Вам не понравилось в Виргинии, мисс?
— Понравилось, только мой отец недавно умер, и теперь я возвращаюсь к своему жениху.
В общем-то Каролина не лгала. Она смутно ощущала, что Филдинг Лайтфут умер для нее. Родной отец не мог официально признать ее своей дочерью, а мать хотела поскорее выдать ее замуж и отправить подальше от Левел-Грин. Но теперь она свободна и вернется в Лондон. К лорду Томасу.
От этих мыслей Каролину отвлек странный переполох на корабле. Матросы забегали, поднимая все паруса, судно вдруг изменило курс и помчалось в обратном направлении.
Девушка посмотрела на небо, где не было ни облачка, и удивилась еще больше.
— В чем дело? — спросила она у джентльмена, ехавшего умирать в Англию.
— Неужели вы не заметили три паруса на горизонте? Наш капитан различил испанские флаги.
Взглянув в ту сторону, Каролина действительно увидела на горизонте три крохотные точки, не понимая, как только капитану удалось разглядеть их.
— А если они захватят нас? — встревожилась она.
— Вряд ли наш капитан станет дожидаться, пока они приблизятся.
Девушка сразу вспомнила жуткие истории о том, что делают испанцы с пленными. Кому-то отрезали уши, кого-то до смерти запарывали кнутом, отправляли на галеры или в Испанию, где сжигали на костре.
И все-таки она не могла поверить, что именно на их долю выпадет такое несчастье. К тому же ветер был сильным, а за утро расстояние между «Прекрасной Элис» и испанскими кораблями почти не сократилось, хотя девушка уже различала на их мачтах красно-желтые флаги.
Но к полудню ветер стих, паруса на английском судне бессильно повисли.
Зато испанские галионы под ударами длинных весел упрямо приближались к «Прекрасной Элис». Теперь уже все пассажиры собрались на палубе, испуганно ожидая развязки.
— Что они с нами сделают? — спрашивала жена толстяка.
— Ничего, — уверенно заявил ее муж. — У нас мирное судно, мы никому не причиняем вреда.
— Тогда зачем они преследуют нас?
Действительно, зачем? Торговые корабли вроде «Прекрасной Элис» становились легкой добычей для мощных галионов с высокими бортами и тяжелыми орудиями.
— Один бортовой потопит наше судно, — мрачно пробормотал кто-то. — Я положил самые ценные бумаги в сапоги. А вы?
— Я тоже, но это все без толку. Они же отнимут сапоги!
Каролина вздрогнула. Неужели испанские гранды могут опуститься до мелкого грабежа? Первый галион дал залп.
— Сейчас они пойдут на абордаж, — вздохнули рядом.
И вскоре испанцы один за другим начали ловко перебираться на «Прекрасную Элис», невзирая на протесты капитана, кричавшего, что это мирный корабль, находящийся к тому же в нейтральных водах.
Абордажная команда не понимала по-английски и явно рассчитывала на силу оружия, а не слов.
— Может, я поговорю с ними по-испански? — предложила Каролина.
Капитан Фробишер удивленно оглянулся на нее. Странная служанка: выглядит как леди да еще говорит на языке врага!
Девушка почти забыла испанский, а офицеры «Сантьяго» говорили очень быстро. Она скорее догадывалась о смысле сказанного, но в общем поняла их. Три галиона были остатками флота, большая часть которого затонула при недавнем шторме, тем не менее, обнаружив английское судно в «своих» водах, испанцы обязаны уничтожить его.
Едва Каролина перевела это своему капитану, того чуть не хватил удар. Он кричал, что это нейтральные воды и англичане имеют на них такое же право, как и все остальные.