Паэн почувствовал внезапную перемену в ее настроении. Взяв ее лицо в ладони, он посмотрел ей в глаза.
- Сейчас у нас нет прошлого, - произнес он. - Это время принадлежит только нам, и для нас все ново и все возможно. Ответьте мне, что вы хотите получить?
- Все.
Он улыбнулся:
- Тогда с чего мы начнем? Она потупилась.
- Я хотела бы сама выбрать время.
Паэн слегка отстранился от нее. Небольшая морщинка у него на лбу могла бы сойти за хмурую складку, если бы не тень улыбки, промелькнувшая на губах:
- Вы имеете в виду - не этой ночью? Что ж, выбор за вами, Джоанна. Я всегда готов пойти навстречу любой вашей просьбе.
- Я не против сегодняшней ночи, - ответила она. - Просто я предпочла бы сама решить, когда мы...
Паэн подтянул ворот платья, чтобы прикрыть ее грудь, и положил ее ладонь на шнуровку. Затем откинулся на койке, заложив руки под голову и уставившись на нее снизу вверх. Хотя он больше не улыбался, в его взгляде тем не менее не было и намека на враждебность.
- В таком случае, - сказал он, - нам с вами придется прибегнуть к словам. Мне показалось, что вы только что дали мне свое согласие.
Джоанна покачала головой.
- Я имела в виду, что хочу сама выбрать тот момент, когда вы...
- Когда я проникну в вас?
- Да.
- И вы дадите мне знать словами, когда этот момент наступит? Когда вы будете готовы?
- Да, - ответила она. - Именно этого я хочу больше всего.
Хмурая складка на его лице сделалась глубже.
- Вы думаете, нам нужны слова? - спросил он наконец.
Она кивнула.
Он, не выдержав, рассмеялся:
- Вы странная дама, Джоанна Мерко! Она подняла голову и нахмурилась.
- Не надо со мной шутить.
- Я и не думал шутить, - ответил он. Запустив пальцы в густые пряди, он повернул ее голову так, что их взгляды встретились. - Пообещайте мне, что, когда вы дадите мне позволение войти, вы сделаете это без малейшего сожаления. - Поцеловав Джоанну, он отстранил ее от себя. - Я не могу до бесконечности обуздывать свои желания...
В том, как обращался с ней Ольтер Мальби, не было никакой узды. Никаких ограничений.
Паэн приподнял брови, ожидая ее ответа.
- Сожалений не будет, - ответила она. Он с присущей ему неспешной грацией взял ее руку и положил к себе на грудь.
- Вы можете прикасаться ко мне сколько вам угодно, - заявил он. Сегодня ночью, Джоанна, я не стану просить вас сдерживать ваши желания.
Джоанна улыбнулась:
- А потом?
- А потом, - ответил он, - мы будем уже в море. Там мы сможем договориться.
Он положил ее вторую руку рядом с первой поверх черных шелковистых волос, покрывавших его грудь, и Джоанна с очаровательной застенчивостью принялась поглаживать тугие мускулы, плечи, шею Паэна.
Он мягко дотронулся пальцем до ее нижней губы.
- Вы готовы меня впустить, Джоанна?
Она слегка ущипнула его за кончик пальца, после чего приникла к нему губами. Его губы были плотно сомкнуты, и она почувствовала, как они изогнулись в улыбке. Джоанна подняла голову.
- Я же дал вам слово, - пробормотал он. - Я не овладею вами до тех пор, пока вы сами мне этого не позволите.
- А вы, оказывается, жестоки, - отозвалась она.
- Я обещал вам, - возразил Паэн.
- Тогда - да! - воскликнула Джоанна. - О да!
Он обхватил руками ее подбородок и провел большим пальцем вдоль очертаний ее нижней губы. Когда она приоткрыла губы, чтобы вкусить запах дыма и морской соли, исходивший от его кожи, он прижал ее к себе и дал своему рту довершить то, что начали его руки. Ловкими, едва уловимыми движениями языка ему удалось заставить ее губы затрепетать от удовольствия, посылая слабые волны тепла в нижнюю часть ее живота.
До этого момента Джоанна даже не задумывалась о том, насколько грубой была ткань ее платья и как плотно оно прилегало к коже. Жара в комнате стала невыносимой, и ей не терпелось поскорее избавиться от сковывавшей ее одежды.
Паэн улыбнулся при виде той лихорадочной поспешности, с которой она принялась стаскивать с себя платье, открывая его пылкому взору свое великолепное тело. Она спустила его до тонкой-тонкой талии, и над его многочисленными складками ее юные груди купались в свете пламени. Он легко, будто перышком, коснулся губами одного из сосков и вновь отодвинулся от нее. По выражению его лица Джоанна поняла, что от нее требовалось. Взяв его широкую ладонь, она принялась чертить незатейливый узор на загрубевшей от мозолей коже.
- Вы готовы? - прошептала она.
- Да, - пробормотал он в ответ, добавив что-то невразумительное, едва она поднесла его руку к своей груди и подвинулась к нему поближе. Его губы тут же приникли к ее соску, а широкие ладони легли ей на спину, чтобы удержать рядом с собой. Он не спеша пил из источника наслаждения, берущего начало в самой глубине ее души и достигавшего пика в нежной плоти у него под губами. Это был единый порыв блаженства, сменившийся сначала ноющей болью в нижней части ее живота, а затем ощущением утраты.
Тогда Джоанна освободилась из рук Паэна и почувствовала под собой грубую ткань, покрывавшую их постель. Комната вдруг снова показалась ей холодной. Сильнейший жар, охвативший ее существо, уже ослабел, и ее начал бить озноб. Потянувшись к руке Паэна, она опустила его на себя, чтобы согреться под тяжестью его крепкого, сильного тела.
Прикосновение его губ к ее шее снова оживило пламя внутри ее, и оно распространилось по жилам с молниеносной быстротой и вспыхнуло с новой силой в ее лоне. Она заворочалась под ним, пытаясь стащить платье с бедер, но в этот момент его руки одним долгим, мягким движением сняли с нее одежду и отшвырнули куда-то в тень.
Она открылась ему, наученная опытом, и, наученная все тем же опытом, ждала.
Его руки скользнули вниз вдоль линии ее бедер и принялись ласкать с неспешной, утонченной деликатностью тонкую кожу внутри ее теплого, нежного лона.
- О да! - прошептала она и ощутила мягкое давление его руки, подбиравшейся все ближе к средоточию ее страсти.
Паэн тяжело дышал, мускулы на его спине казались горячими под ее ладонями. Джоанна открылась ему, насколько могла, и выгнулась дугой, впуская в себя шелковистое тепло его мужского органа.
- Да, - стонала она. - О да!
Он проник в нее еще и еще раз, после чего осушил губами покрывшуюся потом кожу у нее на плече.
- Мне так хорошо, Паэн...
Паэн испустил долгий вздох, и где-то в глубине своего естества Джоанна почувствовала, как он еще больше заполнил ее собой.
- Не пора ли нам остановиться? - спросил он.
- Остановиться? - переспросила она изумленно, и только тогда до нее дошел смысл его слов.
На его лбу крупными каплями выступил пот. Когда он заговорил снова, голос его звучал очень нежно:
- Я могу остановиться, если вам угодно.
- Но ведь есть...
Паэн заглушил ее слова поцелуем.
- Есть и нечто большее, - подхватил он дрожащим от возбуждения шепотом. - Вы готовы?
- Да, - ответила она и прижалась к нему, с нарастающим изумлением в душе осознавая его силу.
Время для них перестало существовать. Ей казалось, что Паэн целую вечность мог подавлять свое желание и держать ее в напряженном ожидании, пока она мольбами не вынуждала его проникнуть глубже. Затем, прежде чем случайная искорка, вылетевшая из камина, успевала погаснуть в воздухе, он снова возвращал ее в состояние бездумного блаженства и, крепко прижимая к себе, ожидал, пока страсть ее не вспыхнет с новой силой.
Наконец он отбросил всякую сдержанность и подвел Джоанну к вершине наслаждения.
Потом рухнул на нее без сил, заключив в объятия, перевернулся на спину, и она оказалась поверх него. Он поднял грубое одеяло тамплиеров, которое они сбросили на пол, и прикрыл им Джоанну. Она покачала головой, сбросила его с себя, однако Паэн натянул одеяло снова.
- Здесь очень холодно, - сказал он. - И вы скоро это почувствуете.
- Теперь уже никогда, - ответила Джоанна, положив голову ему на плечо, и погрузилась в крепкий счастливый сон.
***
В течение всей долгой холодной ночи Паэн не выпускал Джоанну из своих объятий. Он равнодушно наблюдал за тем, как догорал огонь в камине, не решаясь даже на мгновение покинуть ее мягкое, стройное тело, чьи изящные изгибы так изумительно подходили к его собственному. Ноги ее были слегка раздвинуты, и ее жаркое лоно оказалось уютно прижатым к его чреслам, и пару раз за ночь, очнувшись от сна, он обнаруживал себя в таком же возбуждении, как в тот миг, когда полная грудь Джоанны впервые предстала перед ним во всей своей красе. Она тоже время от времени пробуждалась, но каждый раз он нежным шепотом заставлял ее снова погрузиться в сон, чтобы дать ей как следует отдохнуть. Если бы Джоанна не была настолько изнурена после их многодневного путешествия и если бы она бодрствовала достаточно долго, чтобы вновь заговорить о желании, он мог бы овладеть ею не один раз, прежде чем первый луч рассвета коснется их постели.