Солнце уже опустилось низко за ее спиной, и его лучи падали на восточный приток Эска, слегка касаясь взбаламученной воды в том месте, где река впадала в море, и отражаясь от поверхности волн мириадами сверкающих искорок, от которых глаза Джоанны заслезились. Впереди, над сверкающей, бурлящей водой, вырисовывался темный силуэт дома Мерко, прорезанный узкими, глубокими амбразурами. Однако из трубы огромного камина не поднимался, как обычно, легкий дымок, а в длинной кухне, примыкавшей к залу, окна которой по чьему-то недосмотру не были закрыты ставнями, она не заметила света. По-видимому, их новая служанка, дочка местного фермера, которая появилась в их доме всего за месяц до свадьбы Джоанны, относилась к своим обязанностям спустя рукава. Не иначе как глупая девчонка сейчас спускалась по узкой улочке к дому пекаря, чтобы выпросить у его жены горшок с углями и снова развести огонь в очаге. Кухарка и посудомойки, судя по всему, тоже куда-то ушли, оставив бедного дядюшку Хьюго одного в нетопленом доме. Слава Богу, что она вернулась домой еще до начала снегопадов, потому что вряд ли Хьюго останется в добром здравии при таком к себе отношении...
Джоанна осадила лошадь у поворота дороги и соскользнула с седла. Возле причала не было видно ни корабля, стоявшего здесь на якоре, ни шлюпок, вытащенных на илистый берег реки под складскими помещениями Мерко. Она, побледнев, выронила из рук поводья и бросилась бежать вверх по склону холма к темному дому дяди.
***
Паэн сделал все возможное, чтобы скрыть свою причастность к появлению в городе Джоанны Мерко. Он поехал сначала в сторону аббатства, расположенного на возвышенности, а затем дальше к берегу моря, где ему удалось обнаружить узкую тропку, проложенную в иле над гонимой ветром водой. Он провел там добрый час, готовый продолжить путь, если его заметят, выжидая до тех пор, пока солнце не склонилось к горизонту, после чего снова взобрался в седло и въехал в Уитби. Дом корабельщика находился рядом с аббатством, как и описывала ему Джоанна, и в двух крохотных комнатушках над общим залом не было других постояльцев.
Паэн попросил служанку вскипятить два котла с водой и поставить рядом с камином большую лохань для мытья. Горничная предложила принести для Паэна самые лучшие льняные полотенца корабельщика и задержалась в комнате, ожидая его одобрения и наблюдая за тем, как он раздевался и влезал в горячую воду.
Когда Паэн, прищурившись, искоса взглянул в ее сторону сквозь струйки пара, поднимающегося от лохани, ему вдруг представилось, что возле очага стоит не служанка, а Джоанна и не отрываясь смотрит на него. Пламя освещало женщину со спины, и она могла бы показаться ему воплощением соблазна, будь на ее месте Джоанна.
Паэн вздохнул и прислонил голову к краю дубовой лохани. Завтра у него будет достаточно времени, чтобы найти себе женщину по вкусу. А если ясная погода продержится и он решит задержаться еще на день, перед тем как отправиться на юг, то ему нужно только набраться терпения и найти какую-нибудь потаскушку поприличнее в первом же городе, который попадется ему на пути. Или же он может подождать до Ноттингема, где когда-то делил ложе с одной покладистой и опытной в своем ремесле блудницей, проведя там две недели в качестве телохранителя при королевских сборщиках налога на крестовый поход для старого короля Генриха за два года до того, как его сын, король Ричард, повел свое войско в Палестину. А если девки в нотгингемском притоне окажутся ни на что не годными, он наверняка встретит кого-нибудь получше в Лондоне...
Паэн смачно выругался и с головой погрузился в, воду. Если он и дальше будет предаваться воспоминаниям о Джоанне Мерко, о ее стройном теле и чудесной улыбке, то непременно разыщет ее в доме дяди, затащит в постель и никогда больше не отпустит от себя. Ради своей возлюбленной и ради собственного душевного покоя ему нужно найти себе другую женщину, чтобы навсегда забыть о Джоанне.
Словно прочитав его мысли, служанка отделилась от стены и подошла к нему с кружкой эля в руках. Кружева на вырезе ее платья сбились набок, губы застыли в самоуверенной улыбке. Если бы она оставалась по другую сторону кухни, скрыв лицо в тени, Паэн мог бы и дальше воображать, будто перед ним была Джоанна, и довести себя до состояния острого возбуждения, прежде чем она к нему приблизится. Однако служанка слишком поторопилась, и ее улыбка не имела ничего общего с улыбкой Джоанны. Паэну достаточно было взглянуть на нее, чтобы желание остыло в нем еще быстрее, чем вода в лохани.
Но Паэну необходимо было получить кое-какие сведения от этой женщины, при этом не задавая прямых вопросов о купеческом доме Мерко и здоровье его обитателей. Если слухи об исчезновении Джоанны из замка ее мужа еще не достигли Уитби, с его стороны будет глупостью проявлять интерес к ее семье, чтобы потом по городу поползли слухи о бретонском наемнике, который неожиданно объявился в тот самый день, когда Джоанна Мерко вернулась домой. Поэтому Паэн как бы между прочим завел разговор о городе, о местных моряках и торговцах шерстью, которые нередко посещали дом старого корабельщика. К его невольной досаде, служанка болтала без умолку о всех купцах в Уитби - о всех, кроме старого Хьюго Мерко.
Наконец, когда вода уже совсем остыла, а его терпение подошло к концу, Паэн вытерся полотенцем, натянул на себя одежду, которую служанка разложила для просушки перед очагом, и пешком отправился взглянуть на тот дом, куда только что возвратилась Джоанна. Ничего страшного не случится, если он посмотрит на него хотя бы издали.
***
Со стороны могло показаться, будто в доме побывали грабители и обобрали его дочиста, вынеся все богатства вместе с мебелью и не оставив после себя ничего, кроме голых стен. В длинной кухне не нашлось даже дров для растопки, а сам очаг был забит пеплом, который из-за отсутствия огня, поглощавшего влагу, спекся в густую, отвратительно пахнувшую массу.
Усилием воли Джоанна заставила себя подняться наверх, в спальни, пока еще позволял дневной свет. Без роскошных сундуков и кроватей, которыми обставил свои апартаменты ее дядя, комнаты выглядели совсем маленькими, однако здесь, как и на кухне и в зале, не было видно никаких следов борьбы, а на стенах она не обнаружила отметин, свидетельствующих о спешке, с которой из дома выносились огромные сундуки с одеждой и сейфы, хранившие фамильное состояние Мерко.
Со стороны зала послышались чьи-то шаги, отдававшиеся гулким эхом в холодной пустоте верхнего этажа. Джоанна спустилась по узким ступенькам вниз и в первую минуту подумала, что это ее дядя Хьюго стоит в коридоре, ведущем на кухню, изумленно уставившись в ее сторону и разинув рот. И вдруг незнакомец издал хриплый стон:
- Неужто сама Джоанна Мерко воскресла из мертвых? Джоанна отступила на шаг и оперлась рукой о стену, чтобы не упасть. Судя по всему, этот человек служил матросом на корабле, принадлежащем дяде Хьюго.
- Я не привидение, я действительно Джоанна Мерко.
- Тогда вам придется вернуть мне долг.
- Где сейчас мой дядя?
Мужчина умолк, потом зашелся сухим, прерывистым кашлем и сплюнул на пол.
- Умер, само собой. И на следующий же день его наследники забрали все золото, прежде чем я успел потребовать с них жалованье, которое мне так и не выдали. Не в правилах вашего дяди было оставлять человека без его законного заработка.
Джоанна без сил опустилась на ступеньку и поднесла руки к вискам. Моряк неуклюже переминался с ноги на ногу.
- Аббат обещал написать им и сообщить, сколько именно ваш дядя был мне должен.
Она подняла голову, пытаясь сосредоточиться на словах собеседника.
- Кто?
- Я - Марк, капитан фландрского корабля.
- Нет, я имею в виду наследников, о которых вы говорили. Тех самых, которые явились сюда и забрали деньги. Кто они такие?
Марк долго рассматривал носок своего ботинка, после чего снова сплюнул на пол.
- Насколько я понял, наследницей должны стать вы. Это будет справедливо. Выходит, они ошиблись и вы не умерли.
- Кто эти наследники, которые приезжали сюда?