Окруженные войска не сложили оружия, а мужественно дрались, сковывая крупные силы фашистов, не позволяя им развивать наступление. Они несколько раз пытались прорвать кольцо фашистских войск, но, к сожалению, все попытки оказывались безуспешными…
Раненых вывозили на самолетах. Тогда земляку своему красноармейцу Овсянникову сунул последнее письмо домой в Среднегорье.
Его предчувствия, о которых писал еще в первых письмах домой, полностью оправдались. Летом и осенью 41-го гитлеровцы, упоенные победами, были наиболее сильны за всю Отечественную войну.
Самыми крупными и ожесточенными на Западном направлении были в то время Смоленское и Вяземское сражения. Для захвата Москвы Гитлер создал к октябрю ударную группировку, состоящую из главных сил немецкой армии — 1 миллиона солдат и офицеров, 1730 танков, 14 300 орудий и минометов и 1000 боевых самолетов.
Поэтому держать оборону в начале октября под Спас-Деменском значило сражаться точно в полосе главного удара, когда 1000 танков 4-й танковой группы ринулись на Москву…
Бои были страшными. Со всех сторон на остатки армии двигались фашистские танки и мотопехота. Гудела и вздрагивала земля, как при землетрясении, покрылась бушующими смерчами. Небо почернело от дыма и копоти. С воем и визгом проносились над головами желтобрюхие самолеты, гоняясь за каждым одиночным бойцом. Ночью было светло, как днем. Горели леса, поля нескошенной пшеницы, деревни, люди, горела земля. Все пропиталось кисло-едкой пороховой гарью. Не хватало воздуха. Гремело и гудело вокруг так, что не слышно было порой даже своих команд…
Разрыв вражеского снаряда обрубил бой. Очнулся в плену, в концлагере. С бойцами своей роты, оставшимися в живых, пытались бежать… Неудачно. В 15 километрах от лагеря в стогу сена их обнаружили немецкие овчарки… И снова истязания, побои, ожидание смерти.
В конце года отправили в Германию. Новый концлагерь. Остальное все то же.
Апрель 45-го. Предатель выдал подпольную организацию, готовившую восстание. Руководителей схватили. Его били и пытали до тех пор, пока не потерял сознание…
Больница в американской зоне. Нарушены какие-то мозговые центры. Полная потеря речи, памяти. Он не знал, что была война. Кто он? Откуда?
Улица. Городские и сельские ночлежки. Случайная работа за кусок хлеба. Дворник, грузчик, сезонный рабочий, а точнее — батрак. И так год за годом…
Прояснение наступило неожиданно. От резкого рывка он свалился с прицепа, ударился головой. Когда пришел в себя — почувствовал, что не такой, как прежде. И весь окружающий мир не такой. Пелена, мраком застилавшая мозг, исчезала. Вернулась речь, видимо, стали функционировать нервные центры, прояснилась память. Постепенно начал вспоминать, что с ним было. Мыслить. И думать, думать, думать!.. Наконец понял, что в чужой стране. Что он русский! Что его родина — Россия, за которую воевал.
Вспомнил, что он Ушаков Петр Иванович, и ушел от хозяина искать Россию… Перешел границу, очутился в ГДР. Здесь впервые через столько лет встретил русских, и вот дома…
На повороте показались высокие трубы и корпуса завода. Светлые огромные здания. Сколько же их?.. Не счесть! Раньше был всего один.
Петр Иванович привстал со скамьи. «Может, это не СМЗ?.. Не Синарск?» Но вошедшая в купе пожилая женщина-проводник рассеяла сомнения.
— Дедушка, вы приехали-и, — певуче сказала. — Сейчас Синарск!
Не оборачиваясь, он продолжал глядеть на открывающийся вид громадного города.
Проводница повторила еще раз, покачала головой, положила билет на столик, вышла из купе.
…От СМЗ до Синарска всегда тянулись поля, сосновый и березовый лес. Сейчас вместо них раскинулись какие-то заводские здания. Левее — 5—6-этажные дома.