— Я опрашивал людей, — сказал он. — У «Саут-Крика» не очень-то хорошая репутация.
— Это слухи, — ответил я. — Все это неправда. Компания «Си Хорз Лэнд» хочет дешево купить наше предприятие. И они калечат яхты, чтобы отвадить клиентов.
— Это вы так говорите, — сказал Хоун. — Это вы так утверждаете.
Он вздохнул, и его взгляд устремился в окно, откуда были видны плачевные результаты разрушения.
— Сказать честно, вы не правы, — вздохнул Хоун. — Дело ведется... бестолково. Я понимаю, вы все время в отъезде. А владелец. Макферлейн... ну, не так молод, как хотелось бы.
Он встал.
— Теперь, если вы не возражаете, я поговорю с вашими людьми.
Бумажки, пришпиленные к стене, заколыхались, когда он распахнул дверь. Я снова повесил телефонную трубку на крюк аппарата, и он немедленно зазвонил. Четверо владельцев яхт видели весь погром в раннем выпуске местных телевизионных новостей и желали знать, что мы собираемся предпринять. Я отвечал им, чтобы они обращались в страховые компании, и стал ждать, пока эти компании в свою очередь не начнут теребить меня.
Звонок. Я глубоко вздохнул и снял трубку.
Говорили откуда-то издалека, голос был еле слышен из-за шума и треска.
— Алло! Кто это?
Линия была дрянная, но, несомненно, это был Генри Макферлейн.
— Генри, благодарение Господу, вы наконец-то звоните...
— Кто-нибудь пострадал?
— Дик. Мертв. Утонул.
Последовало молчание. Потом Генри произнес:
— Бедный Дик. Бедный Дик.
— Как вы узнали?
— Один человек приехал сюда.
— Где вы?
— В Испании.
Даже сквозь треск чувствовалось, что он встревожен.
— Теперь слушай внимательно. Я сейчас не могу вернуться домой. Тебе придется кое-что сделать. Для начала держи в поле зрения этого парня, Поула Уэлша.
Я почти не спал этой ночью и ничего не соображал.
— Почему? — спросил я.
— Не спускай с этого типа глаз.
Связь прервалась. Потом я услышал обрывок фразы:
— ... «Альдебаран»...
— Что там насчет «Альдебарана»?
— Не спускай глаз и с него. Смотри за ним. Не доверяй этому подлецу Поулу. Мне понадобится твоя помощь.
— Генри, что вообще происходит?
— Нет времени болтать. Ты будешь участвовать в Кубке Марбеллы, да? Тогда можешь выйти на «Альдебаране». Теперь еще одно. Запомни хорошенько: проверь ловушки на омаров.
Мне показалось, он боится, чтобы его не подслушали.
— И положи это в банк. Это чертовски важно. Все. Привет и любовь Мэри. Скажи ей, что я принимаю пилюли. Бедный старина Дик. Смотри за делами, я еще позвоню.
— Где вы? Что надо положить в банк?
Но линия молчала.
Я сидел и пытался сообразить, что все это значит, и как Генри узнал, что случилось этой ночью в «Саут-Крике», когда сам он сейчас где-то в Испании.
Пришла девушка-секретарь. Я попросил, чтобы она отвечала на телефонные звонки, а сам пошел в дом к Мэри.
Она возилась в саду, вырывала траву между плитами при помощи обломка кухонного ножа.
— Генри звонил. Он все еще в Испании. Таблетки принимает. Шлет любовь и привет.
Ее лицо просветлело на миг, потом опять стало грустным.
— Хорошо, — сказала она, — хоть что-то.
— Связь прервалась, а то бы я переключил телефон.
Она пожала плечами.
— Ты сообщил ему о Дике?
— Он уже знал.
— Откуда?
— Не сказал.
Она тяжело поднялась, опираясь руками о колени.
— Пойдем в дом, я хочу выпить.
Она налила себе на три пальца виски. Я подробно пересказал ей все, что говорил Генри.
— Так, — вздохнула она, когда я закончил. — Он опасается этого негодяя Поула. И просит тебя проверить ловушки на омаров. Он ставил их перед отъездом. Он бредит. Но все же сходи на лодке и проверь их.
Она взяла меня за руку и улыбнулась, хотя ее бледно-голубые глаза затуманились от виски и слез.
Мы прошли через двор на пирс, стараясь не видеть страшного хаоса на понтоне.
Ловушки для ловли омаров были аккуратно сложены у гофрированной стенки под навесом.
— Сколько их у него?
— Сорок восемь. Я как-то ходила с ним. Тяжелая работа. И это в его-то возрасте!
Я посмотрел на снасти. Должно быть восемь рядов по шесть штук в каждом. А здесь было только семь рядов. Я сказал:
— Шести штук не хватает.
— Как так?
— Он мне сказал, чтобы я проверил ловушки. Где он обычно их ставил?
— У Ил-Хоула. Он всегда ставит ловушки там, потому что туда больше никто не ходит. Там, конечно, и в помине нет никаких омаров. Она положила руку мне на плечо. — Я что-то ослабела. Пойду прилягу.
Я смотрел, как она шла, согнувшись, словно неся тяжелый груз на плечах. Потом взял лодку, на которой ходили рыбачить, завел мотор и отправился в путь.