Кто-то между двумя пальмами прямо перед спортивным клубом уже повесил плакат с надписью: «ПРИВЕТ КУБКУ МАРБЕЛЛЫ!» Здесь уже стоял автобус телевидения и толпилась кучка фотокорреспондентов. Их вспышки ослепили меня, когда я поднимался по лестнице в большую, заполненную людьми комнату на втором этаже. На возвышении в конце комнаты стояли трое солидных мужчин. Двоих из них я не знал. Зато третий был сам лорд Хонитон.
Он скользнул по мне своими янтарными глазами, и уголки его губ опустились вниз.
— Теперь все в сборе, — начал он холодным официальным тоном. — Я объясню правила. Для прессы и для шкиперов.
И объяснил. Все было то же самое, что и на Кубке Айсберга. Два буя на расстоянии мили, расположенные по направлению ветра. Предупредительная пушка за восемь минут до стартового выстрела. Два круга, а в полуфинале и финале три круговых гонки с зачетом по лучшему времени.
Судьи будут за кормой на моторных лодках. В случае протеста они на месте примут решение и тут же сообщат по радио, какие штрафные санкции решили применить. За небольшие нарушения назначается разворот на 270 градусов. В первый день гонки пройдут по формуле «один на один». Четверо лучших выходят в полуфинал. А те, кто будет иметь лучшие результаты в одной их трех гонок полуфинала, выходят в финал.
Я видел Поула в первых рядах слушателей. Он хмурился, и его кадык ходил вверх-вниз, когда он делал глотательные движения, на мой взгляд, что-то слишком часто. Он явно нервничал. Приятно было видеть его и Хонитона в одной комнате. Это вызвало у меня всплеск злости, и я все стал ясно понимать. Я должен сделать эту работу — выиграть гонку, если только не произойдет какого-нибудь несчастного случая.
После брифинга я прошел через толпу на огороженную лентой площадку в конце мола. Чарли и остальная команда уже ждали меня.
— Вот это да! — воскликнул Чарли. — Где это ты был?
— Ночная жизнь, — ответил я и спрыгнул в кокпит.
— Кто у нас первый?
— Джилкрайст.
Джилкрайст — австралийский гонщик, специальностью которого были соревнования в открытом море. Он был хорошим шкипером, но в агрессивных матчевых гонках «один на один» не имел опыта. Мы вышли на линию чуть впереди него.
— Немного помедленнее, — попросил я.
Чарли дал пару оборотов лебедки главного паруса, яхта накренилась белым пластиковым бортом, и за счет крена движущая сила паруса уменьшилась. Ход яхты тут же замедлился.
В полумиле слева по носу на волнах прыгал надувной буй, которому была придана форма бутылки из-под шампанского. В двухстах ярдах к востоку болталась вторая такая же. Это и были буи стартовой линии. Я чувствовал сухость во рту. С другой яхты, сузив глаза, за мной внимательно наблюдал Джилкрайст. Он неплохой парень, но сегодня мне надо было его победить.
Пушка выстрелила. Началось маневрирование.
У него была хорошая команда. Но Скотто, Нодди и Слайсер были лучше. За две минуты до стартовой пушки он лег на правый галс, перехватив наш ветер.
Я спокойно скомандовал:
— Стоп!
Нодди и Дайк выскочили наверх и развернули гик так, что он стал на девяносто градусов к продольной оси яхты. Парус захлопал под ветром. Яхта остановилась намертво.
— Вперед! — крикнул я.
Дальше все пошло в хорошем, нормальном ритме, как бывает, когда ты ведешь гонку по-настоящему хорошо. Скотто поставил дополнительный парус. Мы легли на левый борт. Лебедки работали, мы меняли галсы, а я ощутил чувство триумфа, когда увидел Джилкрайста. Его яхта была неподвижна. Стиснув зубы, он смотрел, как наш нос со скоростью семи узлов приближается к его яхте. На фордеке Нодди завопил:
— Право на борт!
Этим ходом мы лишили Джилкрайста пространства для маневра. Пот блестел на его лице, когда он выворачивал штурвал. Но у него ничего не получилось. А я лихо повернул к ветру и прошел у него за кормой. Наши леера прошли в двух дюймах от его кормы. Он должен был дать нам дорогу; и мы дружно закричали:
— Протест! — и быстро пошли вперед, украв у них ветер. Радио, потрещав, сообщило, что судейская бригада поддержала протест. Мы пересекли линию в ста ярдах впереди них и потом все время сохраняли лидерство.
Мы продолжили свой победный ритм. Следующий старт был против шведа Гулбрансона. Мы вышли на середину стартовой линии и перехватили его ветер, а он тщетно пытался выбраться из нашей ветровой тени. Потом был Ричи Баррет. Мы заставили его пересечь стартовую линию за десять секунд до выстрела стартовой пушки, и ему пришлось возвращаться и пересекать ее снова, что дало нам выигрыш в целую минуту.
Мы перекусили на борту и после обеда провели еще четыре гонки. И выиграли все четыре.