Я снова ощутил головную боль и ломоту в руках.
Эта гротескная плавучая бутылка-буй росла на глазах. Уже можно было слышать плеск волн о ее бока и отраженные звуки от нашего приближения и шума моторов судейского катера.
— Быстро обойдем эту колбасу!
Мои люди — Нодди, палубный матрос, и Слайсер, мачтовый матрос, — понимающе кивнули. Им не надо было что-то объяснять. Они были готовы поставить спинакер, когда это потребуется, применив все свое умение. Осторожно я новел длинную пологую дугу с ускорением. Передо мной на воде возникло темное пятно от сильного порыва ветра. Солнце и море поплыли у меня перед глазами. Нос яхты пошел в сторону, и мы вплотную приблизились к надувному бую. Нодди отталкивался от него, работая руками, так же, как боксер бьет по тренировочной груше. Но я вел яхту слишком быстро. Мы навалились на буй, уже почти пройдя его, и оттолкнули его в сторону фута на три, когда мы отошли, буй, этот громадный желтый нейлоновый пузырь, резко закачался.
— О Боже! — воскликнул Скотто.
Мы затаили дыхание. Это был серьезный момент.
— Протест! — раздались голоса сзади.
Я не стал ждать, пока заработает УКВ-радио и мне скажут, что я должен еще раз обогнуть буй Я повернул румпель. Мы обошли буи за двадцать секунд. Но яхта идущая со скоростью восемь узлов, может далеко уйти за эти двадцать секунд. Когда мы заканчивали обход буя и ставили спинакер, яхта Поула была уже почти в восьмидесяти ярдах от нас.
Чарли спокойно констатировал:
— Он здорово оторвался от нас.
Я выровнял дыхание. Он был прав. Я все еще старался спасти положение, направив вихри ветра от нашего паруса так, чтобы они чуть-чуть опережали его курс, как делает охотник при охоте на фазанов. Когда он подходил к подветренному бую, я видел, что этот прием действует. Но было слишком поздно, он оторвался далеко.
Поул уже повернул, когда мы подходили. Я увидел его лицо. Солнце блестело на потном лбу. На челюстях играли желваки. Заметив меня, он расплылся в своей мерзкой улыбке. Оторвал руку от румпеля и, подняв ее, сделал непристойный жест средним пальцем в нашу сторону.
— Вот это по-спортивному, — сказал я.
Потом, резко взяв румпель на себя, под шум лебедок наклонил яхту, стараясь выжать скорость. Но уже ничего нельзя было сделать, он пересек линию за десять секунд до нас.
Теперь мы были равны, выиграв по одной гонке.
Команда сидела, ничего не говоря. Мне страшно хотелось положить голову на скамью и заснуть недельки на две. Но это не поднимало дух. Тогда я стал думать о Поуле.
Он понимал, что из нас двоих лучший гонщик я. Вот почему ему приходилось идти на всякие ухищрения. Он это делал в Австралии и здесь сделал то же самое, хотя мы следили за ним, как ястребы. Вот я и попивал апельсиновый сок, посматривая, как он и его команда сидели в кокпите, сдвинув головы. Одна гонка, всего двадцать минут, и пятьдесят тысяч фунтов плюс Сенаторский Кубок.
— Смотрите за ним, — сказал я. — Он выкинет какую-нибудь грязную штучку.
Они кивнули — Чарли, тонкий и худой. Скотто, большой и светловолосый, Нодди, сильный и коренастый, и Слайсер. Они понимали, какова ставка в этой игре. Мы тоже знали кое-какие хитрые приемы.
— Три минуты, — предупредил Чарли.
Мы двинулись к концу линии. Над нами тарахтели два вертолета. Лодки с телеоператорами приблизились к нам, едва мы начали двигаться.
Бриз был теплым, он шел с юга. К запаху моря примешивался легкий привкус песка — там была Африка. Камеры жужжали, были видны блики солнца в стеклах биноклей. Ветер принес новый запах. Запах крови.
Глава 28
На этот раз мы были на правой стороне стартовой линии, идя правым галсом. Над катером, где размещался комитет гонок, взвился клуб дыма и донесся хлопок выстрела. Бриз немного усилился. Он накренил яхту на правый борт, и брызги полетели мне в лицо. Поул шел немного впереди. И шел быстро. Я твердо держался своего курса. Поул, скосив глаза, напряженно наблюдал за мной, стараясь предугадать мои действия. Теперь уже по правилам гонки я имел преимущество.
Между нами было уже двадцать ярдов, когда я резко взял румпель на себя. Наш нос, отворачивая, прошел мимо белого борта яхты Поула всего в двух дюймах. Он судорожно повернул к ветру, чтобы избежать столкновения, в результате которого он был бы дисквалифицирован. Я слышал сквозь хлопанье парусов, как он разъяренно кричал, и позволил себе слегка улыбнуться. Уверенный в себе человек не станет так орать.
Наша яхта шла сквозь волны, а затем мы круто взяли к ветру. Скотто бешено работал с парусами, когда мы проходили мимо Поула.
У правого буя порывы ветра вздымали волны. Они были направлены не прямо в лицо, а немного к западу. И я решил это использовать, пройдя под некоторым углом к линии ветра, а не прямо на буй. Мы сможем дойти до него левым галсом. Тогда я смогу плотно держать Поула.