Вихрем пронесся я по остальным комнатам и не увидел ничего, кроме разгрома. Мать Деке умирала в Ширнессе. Но если Деке объявится в Англии, его немедленно арестуют. Поэтому он не рискнет лететь в рейсовом самолете, да еще с Хелен.
Я повесил телефонную трубку на место, снял ее и услышал гудок. Потом набрал номер домашнего телефона Деке. Ответил женский голос с сильным испанским акцентом:
— Сеньора Келльнера нет. Он уехал в отпуск.
Это Деке напал на ее дом и забрал альбом. А сама она стала заложницей, чтобы держать в руках таких людей, как я.
Я вернулся в отель, позвонил Поулу. Он тоже уехал. Придется ловить его в Англии. И я заказал себе место в самолете компании «Иберия» через четыре часа. Потом отправился в Малагу, в больницу.
Генри выглядел очень постаревшим и худым. Он был под капельницей, а рядом стоял баллон с кислородом. Генри сказал:
— Мэри собирается забрать меня домой.
Я хотел бы повидать ее и занять у нее хотя бы малую толику ее непоколебимого спокойствия, но мне так много предстоит испытаний, что едва ли я смогу остаться спокойным. Я сказал, что все идет хорошо, и потрепал его по руке. Мэри в безопасности и за ним есть кому присмотреть. А в этом он сейчас нуждается. Разница между тем Генри, который шесть недель назад покидал «Саут-Крик», и этим была ошеломительной. Я посидел еще немного в этой антисептической тишине, слыша только далекое хлопанье дверей и журчание доносившихся откуда-то женских голосов.
А когда я поднялся, чтобы уходить, он спросил:
— Ты выиграл у Уэлша?
— Да. — Я немного поколебался. — Мы заключили с ним дополнительное пари. Моя доля в нашем деле против его доли. Он больше ее не имеет.
Генри внимательно смотрел на меня. Его голубые глаза казались старыми и пустыми под тяжелыми складками век. И вдруг внезапно они просветлели.
— Дерзкий чертенок, — сказал он. — Ты маленький дерзкий чертенок. Ты не мой сын, но я чертовски хотел бы иметь такого сына.
Я покинул его и спустя некоторое время окунулся в кипящий котел аэропорта Малаги.
* * *
Было семь часов, когда я выбрался из аэропорта Хитроу. В самолете я все обдумал, и мне удалось даже часок поспать. Прохладный воздух Англии освежил меня и прояснил голову.
Я арендовал машину у стойки компании «Герц» и выехал на дорогу М-3. В окрестностях Бейсингстона я остановился и сделал пару покупок. А потом поехал в зеленую страну в окрестностях Винчестера.
Вечер был по-весеннему мягким. На светлых полях зеленели всходы пшеницы, и в низком солнце блестела молодая листва на склонах холмов. Шины взятого напрокат автомобиля зашуршали по гравию подъездной дороги. Было 19.30, когда я свернул в высокие кирпичные ворота Филби-Грендж, резиденции Поула Уэлша.
Кипарисовая аллея вела к зданию, построенному в тридцатые годы в излюбленном стиле биржевых маклеров, которым хоть раз довелось увидеть Хэмптон-Корт. У дома был деревянный фронтон, белые, как сахар, трубы и множество слуховых окон. Отец Поула купил эту усадьбу, чтобы соответствовать тому кругу, в который старался войти.
«БМВ» Поула стоял на дорожке у входа. Капот был еще теплый. В доме — тишина, если не считать далекого плеска воды. Я быстро вошел внутрь. Шум воды усилился.
Здесь, в Грендже, были два плавательных бассейна — один в доме, другой снаружи. Шум шел от внутреннего бассейна, который располагался в большой оранжерее с зеленой черепицей и экзотическими растениями.
Поул только что смыл с себя дорожную пыль. Он был голый и вытирался, сидя на краю бассейна. И так резко оглянулся, услышав мои шаги, что его кудрявые черные волосы разлетелись в стороны.
— Кто впустил вас сюда?
— Я только что приехал, — ответил я, продолжая идти прямо на него по краю бассейна.
Он обернул полотенце вокруг пояса и спросил:
— Что вам нужно?
— Поговорить.
Я видел его лицо крупным планом. В уголке рта дергался мускул. Я медленно надвигался на него. Он решил не сдаваться и сделал ошибку. Подойдя вплотную, я отвел руку назад и изо всех сил ударил его в солнечное сплетение.
Он издал отвратительный звук и сложился пополам. Тогда я ударил его коленом в лицо. Он попятился. Там, под пальмой, стояли тяжелые металлические садовые кресла. Я схватил одно из них и подсунул ему сзади под колени. Он шлепнулся на него. Полотенце упало. Я быстро вытащил мотоциклетную противоугонную цепочку с замками, которую специально купил сегодня, обернул вокруг его талии, пропустил под подлокотники кресла и запер замки. Он все еще хватал воздух ртом.
Я сказал:
— Поул!
Он уже достаточно очухался, чтобы взглянуть на меня.
— Отпусти меня!