А в канале послышался шум воды и грохот цепей. Это Тони на «Опале». Я видел, как навигационные огни погасли, остался один белый — сигнал стоянки на якоре. Все сделано в лучших традициях судовождения. Раздались всплески воды. Это Тони спешил на переговоры со своим братом. Я согнул ноги в коленях, опустившись в воду до самых ноздрей. Звуки направлялись к лоцманскому катеру. Очень осторожно я пошел навстречу течению, к огням. Идти было трудно. Вода доходила мне до груди, а скорость течения превышала один узел. Уже на третьем шаге моя нога не встретила опоры. Только вода. Гребень, подумал я, надо идти по гребню. Я позволил течению снести себя снова на гребень. А потом начал пробиваться по нему направо.
Глубина воды уменьшилась и стала мне по пояс. Потом до колен. Потом до щиколоток. А потом я оказался на сухом песке.
Я выбрался на берег, лихорадочно соображая, что мне теперь делать. В четырех сотнях ярдов от меня на катере тоже выключили ходовые огни и оставили только белый, означающий, что они на якоре. Сквозь иллюминаторы кабин был виден тусклый свет. Люк был закрыт. Тони и Деке сошли вниз. И Хелен тоже была внизу.
Я выжидал, сотрясаемый крупной дрожью. Назад на «Опал» идти было нельзя. Единственный путь — идти вперед и напасть на лоцманский катер.
Я не мог уйти отсюда без Хелен. В воздухе повеяло сыростью. Огни стали расплываться. Туман. Я сжал зубы, чтобы они не стучали слишком громко, и осторожно пошел по песчаной отмели к лоцманскому катеру. Подойдя ближе, я увидел его мачту, сильно наклоненную вправо. Иллюминаторы каюты по-прежнему светились желтым светом. Впереди кабины горели два круглых окна, свет из которых отражался в воде. Они скорее всего принадлежали носовому отсеку. Я пошел вброд через темную воду к черному корпусу севшей на мель лодки, стараясь двигаться как можно осторожнее и не производить шума. Сзади к катеру была привязана надувная лодка, прыгавшая на волнах. Течение было слабым. Глубина воды все увеличивалась, сначала до колен, потом до пояса.
Я приблизился к катеру. Его палуба из сосновых досок круто накренилась. Главный люк на корме из кокпита в кабину был закрыт. Я перевел взгляд дальше. Можно было различить еще один люк. Он наверняка вел в носовой отсек.
Я стоял тихо, сдерживая дыхание. Сквозь плеск волн из главной каюты доносились голоса и музыка — играл оркестр Джеймса Ласта.
Я очень осторожно прошел к носу. Поручни были в двух футах над водой. Я схватился за них и подтянулся, как подтягивается человек, выходящий из плавательного бассейна. Вода потоком хлынула с меня. Казалось, она производит столько же шума, сколько Ниагарский водопад. Я пригнулся, ожидая, что вот-вот распахнется главный люк и загремят выстрелы.
Голоса в каюте продолжали свой разговор. По-прежнему звучал Джеймс Ласт. Деке смеялся своим ужасным наглым смехом. Все было без изменений.
Очень тихо я прополз по палубе к люку. Пальцы нащупали петлю и металлическую дужку. У меня упало сердце. Замок! Мои пальцы забегали, как паучьи лапки. Нет, не замок. Просто скоба.
Порыв ветра пронесся над водой. Он завыл в вантах и заставил снасти биться о деревянную мачту. Я повернул скобу. Она подалась. Медленно я вытащил ее из петель. Ветер утих, и слабый лязг металла прозвучал для меня как удар гонга. Я взялся за края люка. Джеймс Ласт замолчал. Как только музыка зазвучала снова, я поднял люк и просунул вниз голову.
Идущий снизу свет ослепил меня.
— Тихо, ни звука!
Голос внизу едва слышно произнес:
— Мартин!
Это был женский голос. Голос Хелен.
Мои глаза постепенно привыкли к свету. Она была бледна, ее светлые волосы растрепаны. Я прошептал:
— Ты можешь запереть свою дверь?
Она мельком взглянула на меня своими серо-зелеными глазами, будто пытаясь убедиться, что видит меня наяву. Потом покачала головой. Голоса в каюте стали громче.
— Выходи, — сказал я.
Я опустил крышку люка на палубу и протянул вниз правую руку. Ее запястья были тонкими, как у птички. Выпрямившись, я вытащил ее наверх так, что она даже не коснулась краев люка. Теперь она стояла на палубе рядом со мной.
Я сказал:
— Подожди, пока глаза привыкнут к темноте. Потом тихо иди назад и отвяжи надувную лодку.
Скоба лежала там, где я ее оставил. Я снова поставил ее на прежнее место. Раздался еле слышный всплеск, когда Хелен сошла за борт.
Внизу в кабине снова захохотал Деке. Смейся, думал я, смейся. Я загоню тебя в бутылку и сдам полиции. Выдам с головой.