Я потянул Тони за руку, подтащил к себе, прижал губы к ее густым волосам и прошептал:
— Иди дальше и попробуй отвлечь его. А я брошусь на него сзади.
Тони не рискнула ответить вслух — она сжала мою руку, и мы разошлись. Может быть, выйдет. Другого способа нет, ничего нельзя придумать, и я стоял и смотрел, как Тони отодвигается от меня и тонет во мраке. Прикусил губу, повернулся и вытянул руки, пытаясь определить направление. Тут где-то была колонна. Правильно. Потолочная опора. Я могу зайти за нее и притаиться, а потом с другой стороны выйду ему за спину и ударю. Но чем? Мне бы что-нибудь вроде бейсбольной биты. Как будто я видел здесь грабли или лопату. Бить надо быстро и сильно, пока он не успел выстрелить.
Я осторожно перешагнул через шланг и услышал сзади и справа глухой удар; кто-то наткнулся на что-то металлическое. Тони. Либо ударилась случайно, либо стукнула по чему-то — наверное, по стиральной машине, — чтобы привлечь его внимание. Так и вышло. Совсем рядом, справа я увидел черную фигуру, движущуюся на черном фоне. Да. Он теперь крадется в сторону Тони, значит, услышал ее и преследует — готовый к убийству.
Я вытянул руку и стукнулся о колонну. Она ближе, чем я думал. Не важно. Теперь я точно знаю, где я. А охотник — рядом, прямо передо мной. Или должен там быть. Послышался легкий шаркающий звук. Тони? Он? Я не был уверен, что это он, — темно, хоть глаз выколи, — но не мог рисковать, не мог подпустить его слишком близко к Тони. И я тронулся с места, выдвинул вперед ногу, перенес на нее вес тела, поднял…
Что-то твердое и холодное уперлось мне в голову сбоку, чей-то голос произнес:
— Я бы не двигался на твоем месте, засранец.
Я весь окаменел. Это пистолет, он уперся прямо мне в висок. Я ощущал круглое, твердое дуло, оно было готово разнести меня, размазать по этому погребу лучшую часть моего существа. О Господи. Почему я не на работе, не обсуждаю все «за» и «против» очередной цифровой открывалки для гаражных дверей?
— Какого хрена тебе здесь надо? — вопросил мой будущий убийца, стоя во тьме рядом со мной.
— Я… я…
Мне как будто был знаком этот голос, но я не знал, что говорить, — этот человек ждал момента, чтобы меня прикончить, и я был уверен, что момент наступит очень скоро. Закрыл глаза, сглотнул едкую, жгучую желчь, подступившую к горлу. О Господи, Тони, мысленно взывал я, Тони, где ты?
Убийца схватил меня — большая толстая рука сжала мой локоть — и скомандовал:
— Говори, засранец!
И вдруг — еще чьи-то шаги. Тони? Нет. Кто-то топает по лестнице, кричит, бьет по выключателю. Вспыхивает свет. Отдергивается занавесь.
— Что тут, к дьяволу, происходит? — прокричал лейтенант Дженкинс, входя в подвал.
Пушка отскочила от моей головы, я повернулся, уставился на Джона, домового смотрителя, и вскрикнул:
— Господи Иисусе!
Джон отвернулся, рука его повисла, пистолет теперь был направлен в холодный пол. Он не мог взглянуть мне в глаза, таращился в сторону и качал головой, как человек, который совершил непростительную ошибку.
— Простите, я… я…
— Не знал, что это мы? — Тони оттащила меня, отвела подальше от него и требовательно спросила: — Вы что, не слышали, что мы в квартире Лиз? Или услышали и поэтому явились сюда?
Лицо Джона побагровело, он шагнул к нам, размахивая своей пушкой
— Да что вы несете! Я… я спустился сюда, потому что услыхал шум и подумал, вдруг это убийца Крис и… и, может быть, вашей сестры!
— Ну да, конечно, — возразила Тони, глядя на него с недоверием.
— Эй! — крикнул Дженкинс, наш нежданный спаситель. Подошел, вдвинулся между Джоном, Тони и мной. — Ну-ка, успокойтесь. Все нормально.
Я видел, что Тони сомневается в этом. Джон, как смотритель, имел доступ к квартирам Лиз и ее соседки Крис, он, казалось, знал о каждом нашем движении в этом доме. Каковы были его истинные намерения, когда он накрыл нас здесь, в темноте? Испытав на себе его неистовую ярость — и ощутив пушку у своего виска, — я не считал бы любое предположение слишком сильным.
Дженкинс повернулся ко мне и скомандовал:
— Вы идите наверх и ждите там.
Мне не нравилось все это. Не нравилось, что Джон выследил нас и особенно — что тут же появился Дженкинс. В любом случае что здесь делает лейтенант полиции? Нужно убираться. И не наверх. Мы должны убраться отсюда, из этого дома.
Слабыми пальцами, все еще дрожащими от страха, я взял Тони за руку:
— Пошли.
— Алекс, нет, он…
— К черту! — взвыл я.
Тони посмотрела на меня, поняла, что скандалить без толку, и мы повернулись и пошли, оставив Джона и Дженкинса в подвале. Проскочили мимо гантелей и ржавых стиральных машин, торопясь к лестнице, чтобы выбраться наверх, к безопасности. Тони была впереди, она уже откинула занавесь, но я вдруг остановился и посмотрел назад. Пришлось прокашляться, потому что слишком свежо было воспоминание о стволе, вдавившемся в висок, и голосовые связки были все еще втугую зажаты страхом.
— Один только вопрос. Кто вчера вечером запер квартиру Лиз?
Дженкинс не понял, о чем речь.
— Что-что? — переспросил он.
— Мы оставили дверь нараспашку, и там были вы. Замок не захлопывается. Как вы закрыли квартиру?
— Ключом, конечно.
— Его дала вам Лиз?
Он тупо смотрел на меня, явно растерявшись.
— Что?
— Откуда вы взяли ключ?
Лейтенант показал на Джона:
— У него, а вы как думали?
Я молча уставился на него. Конечно же. Очень разумно. Даже, пожалуй, слишком. И, спеша наверх по темной лестнице, я думал, что за этим должно быть нечто другое. Не сообщники ли они, эти двое — Дженкинс и Джон? И почему бы смотрителю Джону тоже не быть «драконом»?
ГЛАВА 26
Мы вылетели оттуда — вверх по лестнице из подвала, снова через квартиру Лиз и наружу через парадный ход, прямиком на улицу, не останавливаясь. Дженкинс желает, чтобы мы были под рукой, — его дело. Мы думали только об одном: как убраться ко всем чертям из этого дома. Так что прибежали к машине, сели в нее и были таковы. Господи Иисусе, что затевал этот дуролом, Джон? Он думал — это ему сойдет с рук? Это же смехотворно: вырубить свет и устроить нам ловушку.
Едва мы отъехали, я ощутил, что путы страха спадают, я оставляю их позади. Если не считать нескольких дорожных почти-происшествий, я никогда не был так близок к смерти, ее никогда не прижимали к моей голове. Избавление странным образом возбуждало и веселило.
Тони сидела рядом, откинувшись на сиденье и прижав руки ко лбу, словно пыталась не дать мыслям вырваться наружу.
— Боже, Боже! Этот кретин едва не вышиб тебе мозги. И что там делал Дженкинс? Почему он возник именно в ту минуту? — спросила она.
— Хороший вопрос, — сказал я.
Возвращаться домой не хотелось. Пока что. Когда
Дженкинс обнаружит, что нас нет в квартире Лиз, он, вероятно, ткнется ко мне домой — либо позвонит, либо заглянет. Так что мы зарулили в «Кафе Уирд» — шикарное местечко, крепкий кофе, большие окна, куча столиков. Отличное место, чтобы приземлиться. Мы заказали двойной au lait[11] и сели у окна, выходящего на Озерную улицу. Я пытался отвлечься от мыслей об опасности, подумать о чем-то более приятном. Тони выглядела потерянной. Волосы падали ей на лицо, она то и дело поправляла их и встряхивала головой.
— Перестань думать о Джоне, — сказал я. — Кто знает, замешан ли он в этих делах. Но если это был Дженкинс, если он убил Крис, знаешь, за кем он пойдет теперь?
Она посмотрела на меня как на идиота.
— О чем тут говорить? За нами, конечно.
— Нет, если он не может остановить нас, то кого он попытается заткнуть, чтобы мы с ним не говорили?
Она покачала головой.
— Тайлера. Из всех «драконов» мы можем уверенно опознать его одного, и только он может обличить Дженкинса. Поспорим, тот собирается убить Тайлера, чтобы не настучал.
Тони кивнула, отпила своего au lait.
— Ты прав.
Это казалось логичным — и все целиком, и насчет намерений Дженкинса, и я продолжил мысль: