Сердце начало колотиться и бахать, словно я выпил слишком много кофе. Повернулся к озеру — не увидел ничего, кроме черного пустого пространства, и глубже вжался в кусты. Опустил сумку на кучку листьев, вынул «уоки-токи» и поднял к уху. Шаги. Тони, конечно. Я слышал их в маленьком телефончике, и тут же зашуршали живые шаги. Она была совсем рядом, на верху лестницы. Я таращился сквозь листья, поймал ее силуэт — она шла вниз, приставляя ногу на каждой ступеньке. Когда она спустилась в парк, я посмотрел вокруг, увидел бледный песок пляжа., воду, пустую вышку спасателей — башню-памятник летним месяцам. Больше ничего.
Погоди. Слышны частые шаги, тяжелое дыхание. Господи, кто-то уже гонится за ней? Нет. Бегун. Вот он — короткие нейлоновые шорты, куртка, пыхтящее дыхание и легкий пар в апрельском воздухе. Он вприпрыжку проследовал мимо и исчез — ложная тревога, мало ли кто пыхтит в ночи.
Так что здесь одна Тони и, возможно, та тень, которую я заметил и потерял из вида. Тони уже сошла с лестницы и пересекла сначала велосипедную дорожку, потом — пешеходную, спускаясь к пляжу. Прижимая «уоки-токи» к уху, я нагнулся, достал фотокамеру и перекинул ремешок через голову. Затем снял колпачок с объектива и поднес аппарат к глазам. Прищурился — ничего не видно. Полная чернота. Тони говорила, что так, наверно, и получится, что я ничего не увижу в видоискателе, но это не важно. У нас было мало времени, и мы не успели найти инфракрасный объектив — только пленку, — но должно сработать и так, объясняла Тони. Все, что я должен сделать, — примерно нацелить камеру, поставив фокус на бесконечность, и щелкать. Пленка схватит какие-то изображения. Предположим, только обнаженные части тела — лица, руки. Может быть, не получится одежда, но для наших целей это не так важно. Мы просто хотели иметь снимки на всякий случай. Несомненные доказательства. На случай, если Тайлер сразу смоется, на случай, если появятся другие «драконы», на случай…
Я опустил аппарат и всмотрелся как следует. Это она. Тони. Был виден ее силуэт, движущийся по краю песка, приближающийся к скамейке. К той, что под тремя деревьями. Тони шла туда, как мы и решили. Я видел ее и одновременно слышал по «уоки-токи». Шорох ее шагов. Ее дыхание.
Погоди. Вон там, слева и позади Тони… Черт побери, что это? Кто это? Она появилась снова — тень, которую я заметил и потерял из вида. Женская фигура? Может быть. Но постой, не Тайлер ли это? Не должно быть его. Пока — нет. Мы прибыли загодя. Его время — не раньше чем через десять минут. Мне это не нравилось. Тони сидит на скамье, а эта фигура, этот человек — позади нее, невидимкой. Нужно было предупредить Тони, сказать, чтобы она повернулась, что сзади кто-то есть, но не было способа ее предупредить, не известив всю округу о своем присутствии.
Что такое? Меня как в сердце ударило. Тень опять исчезла. Я обежал глазами парк — короткая прошлогодняя трава, кусты, деревья. И — никого. Ничего. Очень скверно. Наверняка скверно.
Время текло по капле. Несколько минут спустя я словил циферблатом часов отблески света, прищурился, проверил время. Если Тайлер действительно собирается явиться, это может произойти в любую секунду. Меня передернуло. В любую секунду, подумал я со страхом, безмятежность этого парка может взорваться бедой.
Теперь я смотрел в парк и увидел одинокую фигуру на пешеходной дорожке. Огонек сигареты. Высокий, тощий мужчина. Тайлер. Он шел от Тридцать четвертой — наверно, припарковался в той стороне и шагал себе как ни в чем не бывало, будто он — нормальный парень на нормальной прогулке вокруг озера. Я узнал его сразу, как только заметил, — в жизни не забуду его после вечера, когда он налетел на меня в квартире Лиз.
В «уоки-токи» послышался шорох, и было видно, что Тони повернулась, всматривается и, наконец, узнает Тайлера. Встает, переходит к концу скамьи, останавливается. Я все же надеялся, что «мэйс» у нее наготове Когда Тайлер подошел к ней, я медленно выпрямился, чтобы видеть их получше. В руке я сжимал камеру, готовясь поднять ее, щелкать раз за разом, зафиксировать его на пленке.
Я услышал голос Тони в «уоки-токи». Она проговорила:
— Привет, спасибо, что пришел. Я не хочу ссориться, я просто хочу кое о чем поговорить.
— Да ну?..
Голос его был едва различим поначалу, но затем он подошел ближе. Теперь он был виден немного лучше. Оранжевый огонек сигареты ярко вспыхивал, когда он делал длинные, медлительные затяжки.
— И что это за херня? — вопросил он.
— Мне нужна твоя помощь.
— Я что, похож на Красный Крест?
— Слушай, я знаю, что ты из «драконов».
— Я к масонской хренотени не принадлежу, если ты об этом разговариваешь.
— Тайлер, не морочь мне голову. Я знаю больше, чем ты думаешь, и у нас обоих дело плохо.
— Ну?
— Слушай, ты должен мне помочь. Я знаю, что ты вломился в квартиру Лиз и украл ее дневник. Она хотела писать статью о «драконах», и ты унес то, что она успела написать. Ты обыскал всю квартиру, все пересмотрел и был уверен, ничего не оставил. Но ты забыл заглянуть в почтовый ящик. Она сфотографировала «драконов» — тебя тоже — и отослала пленку на обработку. Там мы и нашли, среди остальной почты.
Чересчур торопишься. Тони, подумал я. И чересчур нажимаешь. Осади немного. Я слышал гнев в ее голосе. Всю муку и боль от смерти Лиз. Все это было слышно. Но она слишком жестко взялась за него. Или не слишком? Когда Тони умолкла, Тайлер не сказал ничего, и его молчание подтверждало все. Да, это был он. Да, он украл дневник. Он показал это с полной ясностью, не пытаясь отпереться.
Наконец он сказал:
— Я ничего такого не делал с вашей сестрой. Пару раз мы схлестнулись, верно, но это не я ее убил.
— Тогда кто? Джон, смотритель?
— Этот козел? Ни хера о нем не знаю.
— Дженкинс?
— А это, в жопу, кто?
— Легавый — он детектив. Из тех, кто за тобой следит.
— Что за…
— Не морочь мне голову, Тайлер. Он — «дракон», он из ваших, и ты это знаешь.
— Что за херню ты…
Это было последнее, что я слышал. Последнее, что сказал Тайлер, потому что в эту секунду тишину распорол звук взрыва. О, черт. Автомобильный выхлоп? Фейерверк? Господи, Господи Боже, нет. Это был выстрел. Я рванулся из кустов, бросился на велосипедную дорожку. Это Тайлер, это он стрелял в Тони? Господи, нет. Они оба согнулись и присели. Кто-то стрелял в них. Но кто? Откуда?
Я повернулся в сторону Тридцать четвертой улицы и поймал взглядом силуэт, движущийся к ним сквозь тьму. Не разобрать чей. Не понятно даже, мужчина или женщина — лица вовсе не было видно. Но я увидел вытянутую руку, в которой наверняка было оружие.
— Тони! — завопил я. — Тони, оглянись!
Не надо было кричать — она повернулась ко мне, ожидая от меня помощи, и не увидела нападающего. Не увидела эту тень, устремившуюся к ним, и потому не побежала от него, не присела за скамью, не забежала за дерево, и — дьявол, дьявол! Второй выстрел. Тень атаковала, она приближалась к ним, держа их на прицеле.
— Тони!
Еще выстрел. На этот раз была видна огненная вспышка. Оранжевый выхлоп, ударивший из ствола. И вот тогда я увидел, что Тони опускается на землю, падает, потому что пуля поразила ее, сшибла с ног. Я бросил все — камеру, «уоки-токи» — и побежал. Задыхался, ноги неистово били по земле, руки хватали воздух, пустоту — мне надо было быть там. Тони упала, рухнула на землю, и надо было помочь ей, защитить от этого черного человека, который тоже бежал туда.
«Нет!» — кричал я и рвался к Тони — через дорожки, через пляж, — ноги мучительно вязли в глубоком песке, казалось, он хочет поймать меня и остановить.
Тони лежала неподвижно, а Тайлер убегал — несся к кустам, к деревьям, прыгая в темноте, как олень. Убийца визжал и выл и гнался за Тайлером, взмахивая пистолетом, пытаясь поймать цель. Он разделался с Тони и теперь хотел убить Тайлера. Настичь. Догнать его в кустарнике.