Еще шаг — я замер. Позади скрипнуло. Я слегка повернулся — снова скрип. Что это, фокусы старого дома или слабый, едва слышный стон половицы под ногой? Кто-то сзади, в кухне или даже в заднем коридоре? Но мог ли убийца Тони так быстро пройти на половину прислуги?
Из вестибюля послышался глубокий мужской голос:
— Мэдди! Мэдди, ты здесь? Это я.
— Добро пожаловать в мир слепого. Я здесь, справа от тебя и в нескольких шагах впереди, — отвечала сестра.
Чертовщина. Кто он такой и почему Мэдди подзывает его к себе и говорит так ласково?
Было слышно, что он пошел: заскрипели половицы. Что я могу делать? У него наверняка оружие. У Мэдди тоже. Тут я это и понял. У нее — пистолет, она полагается на свой слух и будет стрелять вслепую. О Господи. Ох, Мэдди… Слева была смутно видна стойка с какими-то палками. Бильярдные кии. Тяжелые, большие викторианские штуковины. Я вынул один из стойки.
— Спасибо тебе за приглашение. Было замечательно получить от тебя весточку, — говорил гость. — И какое обслуживание! Частный самолет, водное такси. А какой дом — у-у!
Я узнал этот голос и обмер. Но откуда? Откуда они знают друг друга, моя сестра и этот человек? Осторожно, шажок за шажком, я обогнул бильярдный стол и увидел его. Он неподвижно стоял в темноте, на краю гостиной.
— Ты на полу или на ковре? — спросила Мэдди откуда-то из темноты.
— Э-э, на полу.
— Тогда продвинь ногу вперед, нащупай ковер.
— Мэдди, я…
— Нащупал ковер? — требовательно спросила она.
— Да.
— Хорошо, теперь четыре шага вперед и два влево. Найдешь большое кресло. Очень удобное кресло.
— Но…
— Никаких «но». Просто делай, как я сказала. Это мой остров, мой дом, мой мир. Побудь немного слепым. Это не опасно. Иди-ка к креслу и садись.
Мэдди, нет! Не надо, просил я мысленно. Она ведет его к определенной точке. Помешает на подготовленное место. И там застрелит. Я прокрался в передний вестибюль — большая входная дверь справа от меня, купол Тиффани где-то высоко вверху.
Были слышны шаги, движение, и Мэдди проговорила:
— Давай, садись.
Шорох, хруст.
— Все в порядке, сел. Тебе удобно?
— Да.
— Хорошо. Если поднимешь правую руку, нащупаешь стол. На столе коньячная рюмка. Твой любимый сорт — «реми мартен». Вот видишь, я не забыла. Когда что подзабудешь, уходишь в транс и оно вспоминается. С изумительной ясностью.
Он нерешительно спросил:
— Как ты меня нашла?
— О тебе писали, и мне помог младший брат.
Во мне сердце оборвалось. Я-то думал, что Мэдди помогает мне, но что, если она меня просто использовала? Обманный ход — с самого начала? И для этого пригласила меня сюда?
— Каким образом? — спросил он.
— Ну, на деле ты с ним знаком.
— Правда? Ты говоришь серьезно? Как его зовут?
— Алекс.
— Алекс? Нет, я…
— Он дружил с одной женщиной, которую убили. Ты ее тоже знал. Тони Доминго.
Отчетливая пауза, затем он пробормотал: «Что?..» — затем опять тишина, и я решил не идти дальше, чтобы не спугнуть их. Остановился на полпути через вестибюль, недалеко от широкой арки, ведущей в гостиную.
— Мэдди, о чем мы говорим? Что это означает?
— Полагаю, ты знаешь.
— Я приехал тебя навестить, а не разгадывать загадки.
— Ну, поехали… — Мэдди говорила медленно, низким голосом, и было слышно, что она с трудом сдерживает себя. — Я так тебя любила…
— Я тоже тебя любил, ты же знаешь.
— А почему ни разу не пришел в больницу? Почему уехал из Чикаго и даже не сказал «до свиданья»?
Он заколебался — начал было говорить, замолчал, потом все-таки выговорил:
— Это длинная история, так вышло… Предложили великолепную работу. Пожалуйста… Прости меня.
Мэдди внезапно завопила:
— Прекрати к черту идиотскую чепуху, подонок! Я знаю, почему ты уехал! Знаю, кого ты трахал!
Шорох, движение, словно кто-то встает.
— Сидеть, или башку отстрелю! — взвизгнула Мэдди.
— Мэдди…
Удар. Громовой взрыв. Выпалили из револьвера поперек гостиной — пуля ударила в стену недалеко от меня.
— Не проверяй меня! — крикнула моя непреклонная сестра. — Я знаю, где ты, и точно! Двинешься — буду стрелять. Не достану первой пулей, достану следующей!
— Хорошо, хорошо, договорились. Я сижу в кресле, не из-за чего волноваться, — увещевал вкрадчивый и профессионально успокоительный голос.
— Ты крутил все время с пациенткой? — прокричала Мэдди. — Когда мы были вместе, так?
— Мэдди, пожалуйста…
— Эта пуля пойдет в потолок над твоей головой! — Еще один громовый удар, и Мэдди быстро спросила: — Ну, правда?
Судя по его дрожащему голосу, пуля попала в потолок и, по-видимому, осыпала его штукатуркой. Он бормотал:
— Да, правда. Я знаю, это запрещено. Но так вышло. Потом я встретил тебя, и…
— Вот почему ты так быстро уехал. Я этого не знала. Никто не сказал. Не знаю, входило это в ваше соглашение — что они будут молчать — или у коллег не хватило потрохов рассказать об этом мне. Но из-за этого ты уехал так быстро, верно, Эд?
— Да, мне обещали, что, если я уеду из штата, дело замнут.
Я пока подошел к самой гостиной и замер, сжимая в руке кий. Вот теперь все отменно ясно. Мэдди и Эд Доусон. Два психотерапевта. Работали в одной клинике, в центре Чикаго. Это он — великая любовь моей сестры. Господин «Чудо Господне» обернулся дрянью.
— Верно, — сказала Мэдди. — Я ничего не знала до вчерашнего вечера. Позвонила Бонни, помнишь ее — семейный терапевт? Она знала, и я заставила ее рассказать. Будь ты проклят!
Еще выстрел — удар, свист, что-то разбилось. Еще один. Я съежился и попятился. Ей и в голову не могло прийти, что я здесь, и, сунься я в гостиную, пуля могла достаться мне вместо него.
— Мне сказали, что ты уехал в Калифорнию и получил клинику.
— Получил.
Мэдди плакала; голос ее дрожал и прерывался.
— Но через пару лет я прочла, что тебя пригласили в исполнительный совет АПА. Поздравляю, это большой почет. Прочла твою книгу — которую ты выпустил. Очень хорошая книга, на самом деле. Так чтó, ты продал клинику, схватил деньгу и решил, что теперь тебе нужна слава?
— Ну, на деле я хотел меньше администрировать и больше лечить.
— Понятно, ты вернулся в свой родной Миннеаполис и затеял хорошенькую маленькую практику. — Поколебавшись, она добавила: — Я хотела поехать к тебе. Повидаться. Не поехала.
— Да, ты всегда была гордая.
— И всегда тебя любила. Думала о тебе каждый день. Каждый распроклятый день думала о тебе, о том, как ты прикасался к моему телу. Ты дал мне нечто необыкновенное. Ты был единственным мужчиной, с которым я спала, — говорила я тебе об этом? А потом — это несчастье. Я никогда не буду ощущать ничего там, внизу, у меня есть только память о тебе. Я не понимала, почему ты меня бросил и так все оборвал. Я думала, потому, что я парализована, что я инвалид.
— Мэдди, нет! Это неверно. Я… Я тоже тебя любил. Я правда тебя любил.
— Не говори так! Слышишь? — Выстрел. — Не смей так говорить!
— Да-да, не буду, — ответил хорошо поставленный голос из темноты. — Ладно.
— Я тебя любила, я думала, ты — самый замечательный человек на свете. Даже когда ты меня бросил, все равно так думала. Поэтому когда малышке, сестре Тони, понадобился доктор в Миннеаполисе… Ну да, я тебя и порекомендовала. Лиз не знала, что мы знакомы. Я просто назвала тебя, и Тони все устроила. И тогда ты стал трахать и Лиз, верно? Ты был ее вторым любовником, так или не так?
— Мэдди, ты не понимаешь. Лиз попала в беду. Она связалась с ужасным парнем, он пытался втянуть ее в эту… эту секту. Я должен был оторвать ее от него. Я улещал ее, объяснял — много раз, подолгу, — и однажды она сорвалась и бросилась ко мне в объятия. Это просто случайность, я ничего такого не замышлял, честное слово.