Мама взяла Тадао за руку и чуть ли не бегом бросилась через мостик.
— Ой, что это? — Тадао показал на натянутое перед домом черно-белое полотнище.
Мама ничего не ответила, губы у нее задрожали. Она выпустила руку Тадао и побежала к дому. Не говоря ни слова, она скинула гэта, раздвинула сёдзи и скрылась внутри. Тадао остался у входа один и уселся на приступок. Вокруг стояло много всякой обуви. Изнутри доносились голоса людей.
К багажнику стоявшего у стены велосипеда была прикреплена клетка, в ней тихонько щебетал снегирь. Тадао попытался передразнить его посвист. Вдруг из дома донесся громкий плачущий голос мамы. Снегирь замолчал.
Открылись сёдзи, и вышла тетя, мамина сестра.
— А, ты тоже пришел, — сказала тетя. Вокруг шеи у нее был обмотан толстый шарф. — Давай-ка заходи. — Тадао, опершись на ступеньку, стянул сапоги. — А где же твой папа? — спросила тетя, легко поднимая Тадао на руки.
— В школе.
— Да? Ох, какой ты стал тяжелый!
Они прошли в комнату, где находился очаг. Потолка там не было, и наверху виднелись толстые бревна крыши, черные от копоти.
— Ну, пойдем к маме? — Тетя опустила Тадао на пол.
— Угу.
Она раздвинула перегородку. Шум голосов стал слышнее. Увидев, что в комнате много людей, Тадао смутился и остановился на пороге, но тетя сзади подтолкнула его в плечо.
Комната была просторной, в ней светилось три лампы. Посередине на полу лежал футон, вокруг которого сидели мужчины и женщины.
Мама, вцепившись обеими руками в край покрывала, вся согнулась и плакала то в голос, то еле слышно. Другие женщины тоже терли глаза и носы.
Тетя протиснулась между людьми и посадила Тадао рядом с мамой.
Он по очереди оглядел лица присутствующих. Огонь не горел, и все были одеты в теплое. Мама вытащила из-за пазухи платок, высморкалась и вытерла глаза.
— Тадао, — сказала мама, — посмотри на бабушку.
Тетя сбоку протянула руку и сняла белый платок, закрывавший лицо лежащей бабушки. Тадао наклонил голову и посмотрел. Глаза бабушки были закрыты, из ноздрей торчали комочки ваты.
— Вот она, твоя бабушка, — снова сказала мама. Тадао молчал.
— Умерла. — Мамин голос задрожал. Она схватила его руку и приложила ее к бабушкиному лицу. Оно было очень холодное, и Тадао отдернул руку.
— А дедушка где? — спросил Тадао, поднимаясь.
— Тадао, — позвала мама.
— Да ладно, — сказала тетя. — Дедушка во флигеле, ступай к нему.
— Угу. — И Тадао побежал прочь из комнаты.
— Тише, тише.
Выбегая из дома, Тадао мельком взглянул на снегиря в клетке.
На улице все сверкало от снега. Тадао посмотрел немного, как падают капельки воды с сосулек, свисающих с крыши, и побежал по яблоневому саду в другой конец двора.
Флигель был совсем маленький, вроде сарайчика с дощатыми стенами. Сразу за ним начиналась роща. Прежде чем открыть дверь, Тадао посмотрел вокруг, не выставлена ли клетка с зайцами. Нет, ее пока не было.
Тадао вошел внутрь. Свет там не горел, и было совсем темно.
— Дедушка-а! — позвал Тадао.
— Кто там? Никак, Тадао? — донесся после некоторого молчания басистый дедушкин голос. Раздался шорох, и зажглась лампочка. — Пришел?
Дедушка потер себя по лысой, как шар, голове. Он был в меховом жилете, который всегда носил зимой.
— А где зайцы? — спросил Тадао.
— Живы-здоровы.
Тадао прошел в угол комнаты, наклонился и приподнял тряпку, прикрывавшую длинный и узкий деревянный ящик. Зайцы зашевелились и зашуршали, косясь на Тадао.
— А где черный? — спросил он.
— Прирезал.
— Зачем?
— Ушанку тебе сделал, — ответил дедушка.
— Где она?
— Потом отдам.
— А чего ты зайцев не выставил на солнце?
— Не, сегодня не стоит.
— Почему?
— Им, по-моему, больше нравится лежать в темноте и спать.
— А-а.
Тадао еще разок взглянул на зайцев и опустил тряпку.
Дедушка жил во флигеле отдельно от всех. Здесь была только одна маленькая комната с очагом посередине.
Дедушка уселся на свое обычное место у камелька и, поставив железный чайник, стал ломать сухие ветки и бросать их в очаг. Тадао сел напротив. Ему нравилось сидеть так.
— Ты с мамой приехал? — спросил дедушка.
— Угу.
Тадао скомкал перчатки и засунул их в карманы пальто.
— А где ушанка-то?
— Сейчас.
Дедушка достал из сундучка яблоневого дерева, где у него хранились разные старые вещи, ушанку и бросил ее Тадао.
— Ну-ка надень.
Шапка была такая же, как у дедушки, только поменьше. К ушам были приделаны тесемки, чтобы завязывать под подбородком.