Обшарив кабинет в поисках папки, я, похолодев от предчувствия, вспомнил, что, кажется, пришел на работу с пустыми руками. Ну да, я еще так вольготно засунул их в карманы, когда проходил мимо швейцара…
Черт! Вспомнил! Конечно, где еще я мог ее забыть?.. В такси этом распроклятом, что за день, все кувырком! Правильно – обрадовался, что выпала возможность кулаками помахать, героем себя почувствовал, настоящим мачо, конечно, тут уже не до папки… Однако что же делать сейчас? Хорошо хоть, это был таксист, а не частник. Ищи теперь его…
Я быстренько раскидал по столу малозначимые бумажки, создавая видимость кипучей деятельности, а папку перед собой открыл совершенно другого клиента – не буду же я признаваться клиентам в собственной рассеянности, у меня всегда должно быть все четко и прекрасно, имидж преуспевающего и довольного жизнью человека. Это сейчас модно. К другому и люди не пойдут… Только вот убейте меня – улыбаться во все тридцать два зуба я сам никогда не научусь, да и вообще никому в России не советую. Не знаю, в чем тут дело, может, особенности анатомии, только у нас широкая улыбка все больше на оскал похожа.
Когда вошла Рожкина, я постарался побыстрее ее спровадить, тем более что у нас не было ничего особо нового сообщить друг другу. Мне вообще по роду профессии случается сталкиваться с самыми разными людьми, и большинство из них выносить невозможно. Есть такая надоедливая порода людей, которые очень любят казаться самому себе и всем окружающим чертовски деловыми. Для этого им постоянно требуется с жутко важным видом вести с вами бесконечные малозначимые переговоры и лично, и по телефону. Они от этого чувствуют себя лучше. И сами себя уважать начинают. При этом еще постоянно посматривают на часы, а также неожиданно прерывают разговор без всякой надобности, чтобы кому-то позвонить по телефону: «Юрия можно? Нет его? Передайте, Шнурков звонил»… Женщины же отличаются поразительной непонятливостью, скандальностью, стремлением смотреть на все только со своей колокольни, животным мелким эгоизмом, суетливостью, склонностью к запутыванию следов, лживостью… Ф-фу… Иногда я думаю – у меня прямо-таки ангельское терпение.
Пока мне надоедала своими слезными рассказами Рожкина, которой, видимо, больше не с кем было горем поделиться – наверняка подруги уже слышали все это не по одному разу и больше не хотят, – я прикрыл глаза, изображая глубочайшее раздумье и внимание, но на самом деле задумался о другом: я пытался вызвать у себя в памяти какую-нибудь характерную деталь, которая могла бы помочь мне отыскать таксиста.
К сожалению, у меня нет привычки запоминать номера машин случайных знакомых. Я не Шерлок Холмс. А зря. Сейчас бы пригодилось… А что там за табличка у него была, с фамилией и ай-ди – идентификационным номером то есть? Номер я, пожалуй, не вспомню… Хотя… по-моему, Шашков его звали, вспомнил я и обрадовался. Я еще тогда, утром, подумал: как ассоциативно, Шашков – шашечки на такси, таксист… Потом внезапно на меня снизошло вдохновение и я понял, что помню номер таксопарка! Он был написан на удостоверении жирным шрифтом. Нет, все-таки я еще на что-то гожусь! От радости я открыл глаза и улыбнулся, чем слегка напугал Рожкину.
Разделавшись с ней, я кинулся листать справочник. Нужный мне таксопарк находился за тридевять земель, за городом. И кто придумал? Тоже нашли место. Пока доедешь до Москвы – сколько бензину вылетит! Хотя, наверно, аренда дешевле… В наши времена каких только контор и где не встретишь.
Не повезло. Я попробовал туда позвонить, но трубку почему-то никто не брал. Что, в самом деле, за халатность у наших администраторов! Вот вроде бы и рыночные отношения ввели, а им всем хоть трава не расти: ведут себя как и раньше – безответственно и лениво. А если бы и подошла она к телефону – я почему-то был уверен, что на телефоне в данном заведении обязательно какая-нибудь дама солидных габаритов, с перманентом, в зеленом шерстяном платье, и даже, может, с золотым зубом… так сказать, местная королева бензоколонки… – так вот, если бы и подошла, так ничего бы мне не сказала, обхамила бы противным голосом и трубку бы после каждой фразы бросала, сиди перезванивай ей… Ну нет у нас пока сервиса.
По всему выходило так, что придется мне ехать в таксопарк самому. День пропадал на глазах. Ненавижу досадные проволочки в делах, ненавижу ждать, ненавижу мелкие необходимые бытовые дела. Ничто не отнимает столько времени и сил, как, скажем, ожидание в очереди у врача, или заполнение бумаг в ЖЭКе, или уплата по счетам в сберкассу…
Чтобы добраться до пригорода, мне пришлось опять брать такси, по причине все той же несчастной неработающей машины. Так и разориться недолго! Впрочем, деньги, захваченные мною с утра, чтобы доехать до работы, по известным причинам так и не были потрачены – я, можно сказать, заплатил натурой… Но, с другой стороны, теперь-то мне придется потратить в два раза больше, чтобы вообще разыскать этого таксиста и свою растреклятую папку. Так что сэкономить не выходило… Значит, я не просто совершил хороший поступок, но и, как настоящий порядочный человек, не поимел с него никакой для себя выгоды…
Такси я поймал довольно быстро, и доехали мы с ветерком. Поднимаясь по ступенькам, ведущим в длинное строение, похожее скорее на амбар, и являющееся главным и единственным административным корпусом таксопарка, я думал, что таксистов с меня на сегодня, пожалуй, достаточно… Как бы не так! Я еще не знал, что мне предстоит. До конца дней своих, кажется, ездить на такси не буду! Уж лучше пешком ходить… Но об этом позже.
Итак, я зашел в здание и осмотрелся. Пыльные гераньки на подоконниках, занавесочки тюлевые… Линолеум желтый, все обшито обшарпанным ДСП по старинке – типичное госучреждение средней руки времен Советского Союза. Интересно, что здесь раньше было, на отшибе?
Наугад я свернул в коридорчик, выискивая дверь, по виду похожую на кабинет начальства. И тотчас же был сильно поражен: навстречу мне по коридорчику неслись огромными скачками два громадных мужика в черных масках, размахивая оружием и топоча сапогами! Первый размахнулся, чтобы звездануть мне по виску, промазал и решил не останавливаться. Инстинктивно я прижался к стене, и они пролетели по инерции мимо меня, лишь один, обернувшись, на бегу стрельнул, но попал, слава богу, в древесную стену рядом с моим ухом. Деревяшку сильно разворотило…
Они вылетели, оставив дверь на улицу распахнутой. Я стоял, прижавшись к стене, и старался справиться с дрожащими коленями. Поймите меня правильно, я не трус, но когда вот так, неожиданно… Без предупредительного выстрела в воздух…
Ворвавшийся в помещение сырой осенний воздух немало способствовал тому, чтобы я очухался.
Вздохнув, на негнущихся ногах я отправился дальше по коридору, предчувствуя что-то весьма нехорошее. И почему я вечно попадаю в историю?
Распахнув солидную дверь находящегося прямо по ходу кабинета, обитую войлоком и кожзаменителем, я попал именно туда, куда и собирался пройти, – к начальству. Однако картина, представшая перед моими глазами, явно свидетельствовала, что ни начальство мне, ни тем более я ему ничем не можем помочь. Седой и лысоватый человек сидел в кресле за столом свесив голову и обильно укапывал яркожелтый паркет собственной кровью. Я осторожно вышел из кабинета, прикрыв дверь. Навстречу мне неслась следующая порция неприятностей – та самая королева бензоколонки, как я ее определил еще в Москве, только намного моложе и гораздо симпатичнее, чем нарисовало ее мое раздраженное воображение. Дама, однако, оказалась на редкость реальна и настойчива.