Выбрать главу

— Рана инфицирована, — сурово произнес он «приговор», — в полости сустава — гной, наружный мыщелок бедра поврежден, вдоль бедренной кости значительная трещина.

Исходя из своего богатейшего опыта, Талмуд считал, что раненому действительно показана ампутация. Сепсис и тяжелое повреждение бедренной кости угрожали жизни майора. Но привести такой приговор в исполнение значило сделать молодого человека инвалидом. Рискнуть сохранить ногу? Более чем опасно.

И тут я вспомнил подполковника, которого оперировал в 1942 году в эвакогоспитале в Калинине (вскоре после проведенных там показательных операций профессора С. Юдина, используя его методы). Общее состояние и характер огнестрельного ранения у этого майора были почти аналогичны тем, калининским. Подполковнику тогда очень помогла обширная резекция коленного сустава. Через неделю он уже чувствовал себя хорошо: температура была нормальной, появился аппетит, мог двигать пальцами стопы, почти исчезли боли.

Когда я рассказал это 3. Талмуду, тот, внимательно выслушав, ответил молодо и бодро:

— Валяйте!

«Валять» я начал с выбора хирургической тактики, определив которую поговорил с раненым и откровенно рассказал ему, как обстоят дела. Оказалось, что ему уже предлагали ампутацию в медсанбате, но он наотрез отказался, решив держаться до последней возможности… И мы рискнули…

На операции все шло как обычно… Сделал тексторовский, полулунный разрез ниже коленной чашечки. Из полости сустава тотчас хлынул гной. (Еще одно доказательство непогрешимости знаний нашего хирурга.) Вскрыл карманы в области жировых тел, удалил костные осколки наружного мыщелка бедра, спилил и выровнял концы обоих мыщелков и площадку большеберцовой кости. Перевязал кровоточащие сосуды и провел туалет раны. Полость сустава покрыл сульфидином с помощью юдинского распылителя, наложил три направляющих шва.

Как же я ждал, когда раненый очнется от наркоза! Придя в себя, он сразу же потянулся к правой ноге. Его ввалившиеся глаза буквально засияли, когда он убедился, что «в доме полный порядок». Отличное настроение лучше всяких лекарств подействовало на майора. В него словно влили эликсир жизни. Теперь он был в состоянии «сразиться» с любым сепсисом. Правда, температура долгое время оставалась еще высокой, но общее состояние начало улучшаться, как говорят, не по дням, а по часам. На седьмые сутки упала и температура, наладился сон, появился аппетит. На двенадцатый день его отправили в тыл на долечивание. Его состояние здоровья больше никому не внушало тревоги.

Настрой, воля, желание не просто дожить до победы — внести свою лепту в ее приближение, иногда становились такой мощной силой, таким определяющим фактором успеха, что не будь его, может, хирург и не рискнул бы взяться за, прямо скажем, фантастическое по тем временам дело. Две воли — врача и раненого — боролись за здоровье наших воинов, а против таких объединенных усилий какая крепость устоит?

…Четвертый год войны соединения нашего фронта начали в ожесточенных сражениях на подступах к оборонительным рубежам витебской группировки противника, которые вскоре и были прорваны. Советские войска устремились вперед. Вдоль дорог все чаще попадались брошенные орудия гитлеровцев, исковерканные черные танки с большими белыми крестами по бокам. Впереди ждали такие же или еще более укрепленные узлы обороны, за которые надеялось зацепиться командование фашистских армий, прикрывавших пути в Прибалтику и Восточную Пруссию.

Вместе с нашими войсками двигались и полковые медицинские пункты. Жарким июльским днем после взятия юрода Краславы врач Т. Первенцева, возглавлявшая приемно-сортировочное отделение, увидела на медицинской карточке (карточке передового района — с красной полосой) раненого Дмитриева, молодого солдата, три восклицательных знака — сигнал наибольшей опасности. Наш многоопытный 3. Талмуд заподозрил проникающее ранение сердца. А после рентгеновского исследования, сделанного тотчас, счел, что большой плоский осколок находится в толще мышцы левого желудочка сердца. Это означало, что при любом неудачном повороте возникнет смертельное кровотечение. Спасение могла принести лишь срочная операция.

Была вторая половина дня, начавшегося для нас с рассветом. Залман Теодорович изрядно устал, да и годы тоже, видно, давали о себе знать. Пришел он ко мне и говорит:

— Товарищ майор, поступил молодой солдат с ранением сердца, попрошу вас прооперировать его. Я буду помогать…

Рентгеновский снимок давал некоторое представление о характере раневого канала. Переносной рентген позволил нам с Залманом Теодоровичем внимательно осмотреть сердце раненого. Довольно четко было видно, как осколок размером примерно два на полтора сантиметра перемещается вверх и вниз в унисон с сокращениями левого желудочка сердца. Сошлись во мнении, что этот осколок находится в толще мышечного массива желудочка, обеспечивающего артериальной кровью весь организм. Обсудили технику проведения операции, подготовили операционное поле, дали наркоз и приступили к работе.