В отличие от Внутренних Войск, снабжение моей части производилось от местных поставщиков. Министерство Обороны своевременно перечисляло им деньги, но мне все равно приходилось уговаривать больших начальников местных мясокомбината, хлебозавода и заготовительной конторы, чтобы хоть что-то получить, для кормления солдат.
Раз в неделю на своем ЗИЛ-131, ''хлебовозке'', вместе с водителем-бойцом, мы ездили в Гянджу, на Военный продовольственный склад. Там мы тоже получали продовольствие. Гянджа, большой и красивый азербайджанский город. Расположен он дальше от границы с НКАО, и поэтому, с удалением от Агдама, выстрелы затихали. В Гяндже было хорошо. В Гяндже было тихо. Но тихо было в декабре...
Самое интересное заключалось в том, что два-три раза в неделю, на ''хлебовозке'', опять-таки с бойцом, мы ездили в Степанекерт. Ездили туда за молоком для солдат и семей офицеров. Вокруг дороги слышались выстрелы, перестрелки, взрывы. Честно говоря, не помню дня, чтобы было тихо. Но сама дорога не обстреливалась. Но это было в декабре...
О дороге Агдам - Степанакерт стоит рассказать отдельно. Протяженность ее 27 километров. И по всей ее протяженности стоят населенные пункты, чередуясь с армянским и азербайджанским населением. Я перечислю наиболее крупные из них. Итак: Агдам - азербайджанцы, Аскеран - армяне, затем Ходжалы - азербайджанцы, и наконец Степанакерт - армяне. Уже было так. Народы определились, кому, где жить, а иноверцы просто выселялись. Выселялись местным, значительно, большим по количеству, населением. А кто не хотел выселяться, того просто убивали. Возле дороги были еще несколько небольших сел, со смешанным населением. Вот там и проходили разборки с применением оружия. На протяженности всей дороги, через каждые 4 - 5 километров, стояли блокпосты Внутренних Войск. И, наверное, только из - за этого, дорога, практически не обстреливалась.
Вот в такой обстановке мы в части и встречали Новый Год.
А Советский народ встречал его радуясь тому, что наконец - то выведены войска из Афганистана и больше не будут гибнуть солдаты неизвестно где и за что. Да не тут-то было...
1990 год. Январь.
До января 1990 года центральная пресса и телевидение, практически, ничего не говорили о положении в Нагорном Карабахе, а если и говорили, то все сводилось к небольшой ссоре нескольких семей. Не говорилось, так - же, что с января здесь уже велись бои с применением артиллерии. Армянская Национальная Армия обстреливала из орудий приграничные с НКАО населенные пункты Азербайджана. Азербайджанцы в ответ начали депортацию армян со своей территории. Может там, в Баку, это и была депортация, но в Агдаме это была настоящая резня. За одну ночь бойцы Народного Фронта Азербайджана вырезали всех армян в городе. На следующий день, я своими глазами видел десятки трупов, которые увозили солдаты ВВ из города. Позже, все это мы так и назвали - ''резня по дереву'', в смысле ''чурка'' - ''чурку'' режет.
15 января 1990 года было введено чрезвычайное положение в НКАО и прилегающих районах. В Степанакерте была образована комендатура района чрезвычайного положения. Но мы об этом узнали не сразу.
Еще 8-го января на совещании у комбата наш начальник особого отдела, старший лейтенант, сообщил, что в ближайшее время Народный Фронт Азербайджана намечает нападения на воинские части, с целью захвата оружия и техники. А у нас было что взять. У нас в батальоне было большое ''НЗ''.
Чтобы было понятно, скажу, мы по военному времени комплектовали три полка и четыре отдельных батальона, и все это имущество, техника и вооружение хранилось у нас на складах длительного хранения.
А рядом была Узун-Дара, где на военном складе хранилось несколько тысяч вагонов боеприпасов. В общем, мы были лакомым кусочком для боевиков.
С утра 9-го января комбат сел в свой, командирский УАЗ и поехал в школу-интернат, там располагался полк Внутренних Войск, чтобы как-то скоординировать совместные действия. А вернулся назад ни с чем. Полк ночью покинул Агдам.
Командир бросился звонить на ''Пловец'', штаб 4-й общевойсковой армии, наш батальон был в непосредственном подчинении этой армии, но там никто не отвечал. После стал звонить на ''Фиалку'', позывной штаба Закавказского военного округа, в Тбилиси. Туда он все-таки дозвонился, но услышав доклад комбата, высокое начальство повесило трубку, имитируя обрыв связи, и больше ее не поднимало.
Мы остались одни...
Комбат был в смятении. И я его понимаю. Человек, дослуживший до подполковника, делавший всегда и все по инструкции начальства, теперь лишился как инструкций, так и начальства. Теперь решение принимать нужно было самому. А ситуация была интересная, какое бы решение он не принял, отвечать ему. Да, можно часть ответственности переложить на заместителя, но это всего лишь часть. До этого в боевых действиях он участия не принимал. Но за плечами была академия, которую он окончил полгода назад, и все-таки навыки, какие-то, еще остались, не все выветрились из головы. Командир не выходил из кабинета - думал, но не могу с полной уверенностью сказать о чем.
Мы, офицеры, сидели в курилке, возле штаба и просто курили. Курили, пока к нам не подошел зам. по вооружению и сказал, чтобы командиры подразделений шли в казармы и подготавливали к выдаче личному составу оружие, а все остальные офицеры шли на склад вооружения и получали дополнительные боеприпасы, по два магазина патронов. Сказав это, он пошел в штаб к комбату.
Уважал я этого майора. Мужика невозможно было чем-то удивить. У него всегда и на все был готов ответ, и он никогда не терялся. Да и ко мне он относился как к младшему брату, хотя ростом он был 166 см., а я 183 см. Как-то мы сразу с ним сошлись, хотя для многих офицеров он был строгим начальником. Да и жена его была сержантом и работала у меня в хозяйственной части делопроизводителем. Не подумайте ничего плохого, делопроизводитель это как писарь, только классификация повыше.
Не знаю, что говорил зам. по вооружению командиру, но через некоторое время, комбат был похож на настоящего боевого командира.
К вечеру к нам в батальон приехал подполковник, командир арт. склада из Узун-Дары. С ним приехали пять его офицеров. Командиры обсудили план взаимодействия. Хотя, какой, собственно, план, кто знает что будет. И будет ли вообще. Настроили радиостанции, договорились о позывных. Я, вместе со своим начальником, зам. командира по тылу выдал им с ''НЗ'' продукты на всю часть на двадцать суток. Почему выдал? А потому, что, во-первых, они стояли у нас в батальоне на довольствии, а во-вторых, мы, все-таки, были в городе, а они за ним и в открытом поле. И если против них предпримут осаду, то деваться им будет некуда. Одно из двух: либо - сдаваться, либо - погибать.