Повисла неловкая пауза, а красавица Кэт всё не спешила заполнить её своим очарованием.
— Кэт, кофе, пожалуйста! — раздражённо и немного удивлённо повторил Рори — ему приходится повторять! Уже по этому лишь факту ребята оценили отношение викинга к девушке. Но сама девушка не бросилась, спотыкаясь и запыхавшись, на повторный зов. Рори поднялся с кресла, постоял в недоумении, виновато буркнул, — да что ж с ней случилось-то?
И прошёл к стене, надавил на одну из фотографий, потайная дверца раскрылась… и тут же закрылась, а Рори, казалось, сейчас хватит удар. Пио сидел к нему ближе всех и первым ринулся на выручку — нажал на стене ту же фотку, дверца открылась…
— Дежавю, — машинально проговорил он, — хотя это сегодня точно уже было. Значит, просто традиция.
— Да что там такое? — Оди не сдержала любопытства.
— Бас учит Катеньку варить кофе, — Пио попытался смягчить ситуацию, — уже штаны надевает, сейчас извиняться придёт.
— Не нужны мне его извинения, — опустив голову, спокойно сказал Рори, — просто уходите и забирайте его… и её тоже.
Ребята скромно удалились, прихватив смущённого Баса и перепуганную Кэт. Её поселили в комнате по соседству с Оди и Пио и решили пока замять этот инцидент. Но уже на следующий день в апартаменты начали возвращаться прежние хозяйки, держать их в бараках под арестом было не за что и глупо — там отсутствовали элементарные условия. Возвращение беженки отметили по женской традиции визгливым высказыванием претензий, Орхи так просто набила одной скандалистке физиономию — девоньки не сразу поняли, кто тут отныне хозяин. Большей частью девушки, конечно, не были ангелочками — многих в родных мирах открыто завербовали для работы по обслуживанию закрытых мужских коллективов. Правда, не уточняя, что за коллективы, где, и что возвращения и оплаты не будет, но они сознательно на это соглашались! И многих реально похитили, чтобы измываться над ними — нравилось подонкам ломать волю и гордость, топтать достоинство, превращать нежные создания в безотказные секс-игрушки, чтобы сломленных и сломанных заменить свежими. Ага, типа Джин — вообще экзотика. Вот эти жертвы пиратского беспредела очень нуждались в сочувствии.
Самой первой пришлось утешать Джин. Бедняжка долго не могла себе уяснить, где на самом деле находится. И Хриз в результате обозлилась на ни в чём неповинных сочинителей девичьей фантастики только за то, что сама она некогда с удовольствием читала, как несчастные, но прекрасные (или наоборот — прекрасные, но несчастные) молодые землянки приходили в сознание после авто-авиа-корабле, вело— или самакатокрушения в медкапсуле на борту космического корабля, и брутальные, романтические, или умные, лысые и в очках инопланетяне посвящали их галактические тайны — что вот это медкапсула, а всё вокруг — космический корабль, летящий в космосе… Ага, нефига подобного. Никаких катастроф с Джин не случалось, если не считать таковой сам факт её рождения в Африке, да и саму жизнь, в общем-то, тоже. То, что она не такая, как все люди, первым заметил вовсе не Бас — это у них семейное, даже дедушка колдун, а бабушка мамба, и они всей немаленькой семейкой вот такие странные. И благодаря своим особенностям даже для Африки неплохо устроились среди разных повстанческих формирований на ролях проводников и разведчиков, а Джин с братцами так и вовсе диверсантов-террористов. Жизнь у неё была нескучной, люди встречались всё больше душевные — даже по-русски сумела нахвататься. Но в бытовом отношении не очень, особенно ощущался напряг с медикаментами, в частности с вакцинами. Прививки делали только беженцам под охраной «голубых касок» в лагерях «красного креста». Укол под лопатку — последнее, что она запомнила на Земле, и всё — никаких медкапсул и объяснений, проснулась уже в «чёрной комнате». И Джин кричала в истерике не из-за того, что её, оказывается, похитили, и не из-за разных внеземных козлов, что она успела изуродовать за хамские приставания… ведь потом пришёл её Бас!