— Тревога Миронова была, значит, ложной? — хмурится Ирина Михайловна, подталкивая Илью к выходу из зрительного зала.
— Почему же? У него были для этого основания. В антигравитационной установке отключился один блок. Вот почему над манежем на некоторое время восстановилась нормальная гравитация…
— Но на какое? Не на доли же секунды, как прежде.
Так нельзя больше рисковать! Я не о своих нервах..» Я о риске, которому мы подвергали Зарницыных.
— А что же ты предлагаешь — отказаться от их номера? Но ведь без него грош цена всей вашей премьере! Ты слышишь, что творится в зрительном зале?
Они теперь в кабинете главного администратора, но и сюда доносится шум аплодисментов. Чтобы усилить его, Илья порывисто распахивает закрытую Ириной Михайловной дверь.
— Было разве когда-нибудь такое?
— Но как же все-таки быть с нестабильностью гравитационного поля? — не успокаивается Ирина Михайловна.
— Непременно докопаемся до ее причины, — уверяет ее Илья.
— Но когда же, однако, докопаетесь? За это время Зарницыны разбиться или покалечиться могут.
— Мы уже догадываемся, в чем там дело. Еще два-три дня, и все станет ясным. А Зарницыны пусть поработают пока с предохранительными лонжами.
— Да они ненавидят их, эти лонжи!.. — восклицает Ирина Михайловна.
Но тут ее прерывает спокойный голос Миронова:
— Не волнуйтесь так, Ирина Михайловна. Я им такие лонжи сконструирую, что они не только чувствовать, но и видеть их не будут.
Виктор Захарович, оказывается, уже несколько минут стоял у дверей кабинета главного администратора и слышал почти весь разговор Ирины Михайловны с сыном.
— Спасибо вам за поддержку, Виктор Захарович! — протягивает ему руку Илья. — А гравитационную установку не следует выключать. Как же можно лишать цирк такого аттракциона? А уж мы с Энглиным постараемся ликвидировать ее нестабильность в самое ближайшее время.
В зрительном зале включен теперь полный свет. Никто не объявляет, что представление окончено, всем и без того все ясно. Но никто не уходит. Не смолкая звучат аплодисменты. Вызывают Зарницыных, Михаила Богдановича, главного режиссера, Ирину Михайловну… А когда наконец публика начинает понемногу расходиться, Антон толкает Юрия в бок:
— Пойдем и мы поздравим Зарницыных.
— А может быть, не стоит сейчас? Там и без нас полно их поклонников…
— Ну, знаешь ли!.. — не находит слов от возмущения Антон.
Схватив Юрия за руку, он буквально силком тащит его за кулисы. А там счастливых Зарницыных окружила целая толпа.
— Ну вот, я же говорил… — мрачно произносит Юрий.
Но Антон, не выпуская его руки, упрямо протискивается к Маше.
— Вот, насильно его притащил, — кивает он на Юрия. — Хотел улизнуть.
— Ах, Юра, Юра! — укоризненно качает головой Маша. — Знали бы вы только, как я счастлива!
— А Михаил Богданович где же? — вспоминает о старом клоуне Алеша Зарницын. — Он ведь так рисковал из-за нас…
— Хотя, к сожалению, ничем не смог бы нам помочь, если бы антигравитация не восстановилась, — вздыхает Сергей. — Погиб бы только сам…
— Да, он мог бы и погибнуть, — соглашается с ним Алеша, — а нас бы все-таки спас.
— Каким же образом?
— Михаил Богданович сорвался раньше, чем мы выпрыгнули из ракеты. А по тому, как он падал, не трудно было сообразить, в каком гравитационном поле совершается его падение.
— Да, ты прав, — соглашается Сергей. — Мы, конечно, не стали бы выпрыгивать из ракеты, если бы Михаил Богданович падал в нормальном поле тяготения. Непременно нужно его найти и поблагодарить! Вы не видели его, Семен Семенович? — обращается он к дежурному администратору.
— Ирина Михайловна уже уехала с ним домой, — сообщает администратор.
А Маша все еще держит руку Юрия.
— Особенно же счастлива я потому, что у меня такой друг, как вы, Юра, — говорит она теперь уже ему одному.
