***
Она учила уроки, а дядь Гриша сновал по комнате, рассматривая всё, до чего дотягивался его руки. Даже шкаф открыл, перебрал вешалки с небогатым гардеробом. Инна пыталась сказать, что это нехорошо, невежливо, но он ее не слушал и не слышал. Ходил хозяином, оставлял везде свой след, будто метил. - Ишь ты, какие духи... Дорогие, наверно, такие самой себе не купишь. - Гремел шкатулкой с бижутерией, рылся на полке с книгами. - Прекратите, это не ваше! - пискнула она. Сосед мазнул по ней взглядом - словно ценник навесил - и подошел к столу, на котором громоздились учебники. - И как учеба? - Он снова гладил ее волосы. Проводил ладонью медленно, тихо, держа руку на весу, так что она почти не ощущала давления. К горлу подкатила тошнота. Она дернула головой, уворачиваясь от прикосновений, а потом развернулась на стуле - уж лучше видеть его, чем гадать, что он делает. - Хорошо. - Что читаешь? - спросил он, ничуть не смущенный. - Историю. - Хочешь историком стать? - Нет. Он помолчал, а затем навалился ей на плечо, заглядывая в тетрадку. Инна высвободилась, вскочив на ноги, отступила. Комната маленькая, куда не отступи - не спрячешься. - Уйдите, пожалуйста, я спать буду ложиться, - голос не дрожал, что удивило ее безмерно. Дядь Гриша направился к ее кровати - на стене постер, подушка в мультяшной наволочке - и уселся на пледе. - Иди, ложись, я тут побуду, пока не заснешь. Она помялась и решила, что сделает вид, будто уснула, а когда он уйдёт - закроется и больше никому не отопрет. Так что Инна прилегла на край - в той же одежде, что и была, - и постаралась сжаться в комок. - Так и будешь спать? Одетая? - сосед дернул ее за носок. - Да, я мерзну. - Так я укрою. - Он подхватил с маминой постели одеяло и набросил на Инну. Странно, но ей стало легче. Безопаснее. Она словно спряталась от монстра в уютном гнездышке, теплом и надежном, где никто и никогда не сможет ее обидеть. - Спасибо. - Спи, а я пока посмотрю, что там по телеку показывают. По экрану бегали крохотные фигурки, крича что-то неразборчивое, но наверняка важное, грохотали выстрелы, а Инна боролась со сном. Иногда она задремывала, но вскидывала голову и просыпалась - вялая, безвольная. Ей казалось, что по ногам бегают мурашки: холод поднимался все выше и выше, щекоча нежную кожу. А потом была духота, ужасная, невыносимая духота, от которой у неё болела голова и даже кости; она была вся мокрая, вспотевшая от жары, от которой у неё заложило уши - она ничего не слышала, кроме прерывистого стука сердца.
***
Инна едва успела добежать до унитаза. Потом, умываясь, она рассматривала себя в зеркале и думала, что Алла дурно на нее влияет. Хмурая женщина в отражении - под глазами синяки, у рта залегли складки - согласно кивала в такт мыслям. Мало ей мигрени, незнакомого мужика в постели, так ещё и снится... всякое. Она плеснула в лицо холодной водой, смывая остатки макияжа и дурного сна, протерла глаза. - Доброе утро, - буркнули сзади. Инна неловко обернулась - сейчас Игорь казался ей более незнакомым, чем вчера. Да и в утреннем свете он показался ей пугающим. Чужой страшный человек в её доме. Чужак, могущий сделать все, что взбредет ему на ум. - Доброе. Он может её ограбить. Или убить. Мозг хохотнул и вычеркнул пункт об изнасиловании. Инна словно очнулась от наваждения - нечего переживать, теперь она может сказать "нет" и он уйдет. Обязательно уйдет. - У тебя нет запасной щетки? Извини, что спрашиваю, я не думаю, что ты часто водишь домой гостей, но вдруг случайно - случайно! - завалялась одна? - Нет. Но можешь взять мою, если хочешь. Инна оставила его и вышла. Телефон нашелся под кроватью, в самом темном углу. Алла ответила только с третьего раза: - Сволочь ты, Инка, - голос в трубке скрипел и сухо кашлял. - И я тебя. - Ты чего хочешь? - Можно я к тебе приеду? - Зачем? - оживилась подруга. - Игорек оказался маньяком? Мучил тебя всю ночь, а теперь ты едешь ко мне залечивать раны? - Нет, он нормальный. Просто я не хочу его видеть. Инна не понижала голос. Стояла у шкафа, выбирала одежду и ощущала, как гость старается неслышно одеться. - Ты там стукнулась от счастья? Ночью, значит, хотела видеть, а сейчас нет? - Я была не в себе. Дверь он закрыл тихо-тихо, стараясь не щелкнуть замком. А она-то уже приготовилась к грохоту. - Инна, это ты сейчас не в себе, если говоришь такое. Иди приготовь завтрак и накорми несчастного парня. - Извини, я позже перезвоню. Она заперлась на замок и набросила цепочку, дернула ручку, проверяя, крепка ли преграда, и лишь тогда выдохнула. Вместе с напряжением ее покинули и последние силы. Снова замутило. Инна знала, что будет потом - не первый опыт. Стыд, гнев, сожаления. Замкнутый круг, по которому она бредет. Ее путь так долог, что дорога превратилась в колею, и выбраться сама она просто не сможет. Так и идет без остановки и перемены: стыдясь себя, гневаясь на них, сожалея о чувствах. Идет, идет, идет...