– Ты-то откуда это знаешь? – выкрикнул Абдулла. – Ты же ничего не смыслишь в минном деле.
– То, что я не умею снимать мины, вовсе не означает, что я не умею разбираться в них.
Факт, что на тропе стояла фугасная – специально усиленная – мина в паре с противопехотной, означал, что врыта в землю она была не шурави, а своими же моджахедами. Шурави такие ловушки не любят; Абдулла снова сдернул с головы чалму, обмахнулся ею, гладкое лысое темя было блестящим от пота. Поежился Абдулла, одно плечо его приподнялось, застыло, фигура сделалась ревматической, больной – со спины Абдулла казался старым, сильно поношенным, а ведь ему было немногим более тридцати. Тридцать лет – много это или мало? Тот, кто не знает ответа на этот вопрос – не ответит, тот, кто знает – тоже не ответит. Ответов одинаковых почти нет, сколько людей, столько и ответов. А можно ли в тридцать лет обрести мудрость?
– Кто поставил мины, незнакомец?
– Не знаю!
Абдулла подал короткий знак – гребком ладони накрыл воздух и, оттопырив большой палец, сдвинул его вниз, в ту же секунду, отзываясь на знак, с лошади, несмотря на неуклюжесть и одеревенение после езды ноги, проворно слетел Мухаммед, следом с коней соскочили еще двое людей в халатах и зеленых чалмах. Мусульмане, мусульмане, за что же вы обожаете зеленый цвет, чем он вас приворожил? Не он ли заставляет вести эту войну? Саперы были на одно лицо, будто братья, легкие, почти невесомые в движениях, как птицы, с проворными руками; отзываясь на них, с лошадей спрыгнули еще двое, неразговорчивые, с загорелыми до печеной коричневы лицами – телохранители саперов.
У душманов есть дефицитные профессии, людей с «дефицитными профессиями» обязательно охраняют. Дефицитники – это пулеметчики, стрелки «эресов», саперы. Они, как и руководители групп, ходят с сопровождением.
Фугас вытащили из каменной, засыпанной крошкой и притрушенной сверху обрывками мха ямы довольно быстро – это была крупная итальянская мина, привязанная к неразорвавшемуся снаряду и еще соединенная с противопехотной. Противопехотные мины вытаскивать не стали – противопехотки вообще не вытаскивают. Противопехотки, небольшие, круглые, очень чувствительные, с мягкой резиновой либо пластиковой пяткой, подрывают. Слишком уж они нежные – одно неловкое движение, один неверный вздох – и в воздух взметывается слепящий костерный сноп; искры, словно бы заигравшись, долго парят в воздухе, переливаются, перепрыгивают шаловливо с места на место, да еще в выси летают, будто птицы, то складываясь, то распрямляясь, тряпки, содранные с человека, наступившего на мину.
– Оттянитесь назад, все назад! – грубовато потребовали саперы от людей Абдуллы: они знали себе цену и особо не церемонились. – Все назад! – отправили под прикрытие огромного каменного зуба, несмотря на немые возражения и грозно-красноречивые взгляда своих телохранителей. – И вы, муалим, будьте добры, назад, – потребовали саперы от Абдуллы – голоса у них были такими, что не поспоришь, требовательными, хриплыми, какими-то вороньими. – Назад, муалим! И вообще вам, муалим, не впереди отряда надо двигаться, а в середине!
– Может, мне вообще двигаться сзади? – не выдержал Абдулла, сжал глаза в узкие, опасно стреляющее черным огнем щели. – Там, где обычно ходят верблюды и ослы с поклажей?
Саперы не приняли игры Абдуллы – да и не игра это была вовсе, – но то, что было страшно для рядового моджахеда, не было страшно для саперов. С рядового Абдулла запросто может содрать кожу и оттяпать не то что пальцы, как несчастным школярам – оттяпать целую руку, а саперов не тронет, даже более – обидится, заскрипит зубами, а пыль с их халатов сдует – потому саперы и пропустили слова Абдуллы мимо.
– Двигаться сзади тоже не надо, муалим, двигаться нужно в середине.
– Чтобы при случае оказаться в куче и погибнуть под копытами собственных лошадей. Хороший удел для вождя.
– В атаке и в походе вождь всегда должен быть в середине, муалим!
– Откуда знаете, саперы, где должен быть вождь в атаке? – Абдулла усмехнулся и положил руку на кобуру.
– В Кабуле фильм видели, шурави показывали. Очень хороший фильм, про человека в каракулевой шапке. Там все сказано про вождя.
– Советский фильм. – Лицо у Абдуллы обузилось, глаза начали светлеть – тревожный признак. Оспины на лице тоже начали светлеть. – Эх, неверные! – произнес Абдулла горько.
– То, что у неверных хорошо, – надо присматривать, а вдруг пригодится? – заявили саперы дружно. Хоть по документам они и не были братьями, а вели себя, как братья, один чувствовал другого, будто брат – любое движение ловил, любой звук и позыв, – все будто бы обнаженной кожей ощущал, и всегда оказывался рядом, чтобы поддержать. И одеты оба одинаково, словно в одном дукане отоваривались.