– Отпусти, гад, – крикнул Боря, пытаясь высвободиться.
– Не пущу, ты их убьёшь.
– Не твоё дело.
– Моё, – возразил незнакомец.
Как Боря ни пытался вырваться, сделать он ничего не мог. Он даже был не в состоянии пошевелиться.
Незнакомца звали Саша Иванов, это был его первый день в школе и с этого дня началась дружба, которая связала ребят на всю жизнь.
Они очень много времени проводили вместе. Часто они помогали Сашиному отцу ремонтировать его допотопную «Победу», за что получали право катать на ней своих одноклассников. Иванов-старший был отличным механиком и к нему за помощью обращались почти все соседи по гаражу. Со временем он стал доверять ребятам простой ремонт, благодаря чему они всегда имели карманные деньги.
Вскоре после разборки с Рощиным Яков Семёнович завёл с Борей разговор об институте. Они обсуждали эту тему и раньше, но до сих пор дело ограничивалось воспитательным монологом. Яков Семёнович внушал сыну, что бежать жизненный марафон ему придётся с гирями в руках и если он не хочет прийти к финишу последним, то работать ему придётся гораздо больше, чем другим. Для начала надо получить медаль, чтобы легче было поступить в институт, а потом выбрать хорошую специальность, которая обеспечит кусок хлеба.
Но Боря ещё ничего не выбрал. Несмотря на то, что он уже неплохо изучил устройство легковых автомобилей, делать это своей специальностью он не собирался. Кроме того он твёрдо знал, что в медицинский тоже не пойдёт. Там нужно учить латынь, а он не любил иностранные языки. После того как он понял, что поездки за границу ему не светят, он и английский учил спустя рукава. На вопрос отца, куда он собирается поступать, он ответил:
– В историко-архивный.
Яков Семёнович шутку не оценил и разразился длинной тирадой о том, что для мужчины это не специальность. Конечно, она почти не требует затрат умственной энергии, потому что запомнить даты и события может любой дурак, но зато и семью прокормить с такой специальностью тоже невозможно. Самое же главное, история, которая на первый взгляд кажется безобидной наукой, является крайне опасной, ибо одни и те же события можно толковать по-разному, а неправильная интерпретация иногда приводит к весьма печальным последствиям. Он сам видел это, когда учился в институте. Четверо его сокурсников в общежитии исполнили сценку, пародировавшую семинар по марксистско-ленинской философии, которую вёл Пётр Юрьевич Гайлис.
Миниатюра была такая: Преподаватель спросил, в чём состоит роль человеческого фактора в борьбе идеологий. Студенты подняли руки и он выбрал одного из них. Тот встал и вылил ковш воды. Преподаватель одобрил его ответ и попросил другого студента дополнить. Тот поднялся и вылил стакан воды. Третий студент сказал, что хочет добавить и вылил рюмочку воды. Преподаватель похвалил всех за хорошую подготовку и сказал:
– А теперь разрешите обобщить, – и вылил ведро воды.
После этого артистов выгнали из института и забрали в армию, но они ещё легко отделались: сыграй они свою миниатюру на несколько месяцев позже, могли бы загреметь в лагеря.
– В отличие от истории, техника всегда остаётся конкретной, – сказал Яков Семенович, – и закон Ома одинаково справедлив для капиталистов, для коммунистов и для жителей неприсоединившихся стран. А самое главное, в гуманитарных институтах нет военной кафедры и после получения диплома придётся идти в армию.
– Ну и что? – спросил Боря, – все мои минские родственники служили.
– У них не было выбора. Самый высший уровень их образования – техникум, но если бы они могли избежать армии, то наверняка сделали бы это.
– Я говорил с ними и все они вспоминали армейскую жизнь с удовольствием.
– Ты другой, ты там можешь сломаться, потому что в армии таких как Рощин каждый второй.
– Да я не очень туда и стремлюсь. Это я так просто сказал.
– Ну и хорошо, а что касается Минска, то скоро ты поедешь туда на очередную свадьбу.
– А вы с мамой?
– Маме некогда, а мне уже тяжело, – сказал Яков Семёнович.
Свадьба состоялась через полтора года. Боря встретился на ней почти со всеми родственниками, но особенно ему было приятно повидаться с Фимой.