Все это были не только слова.
Полным ходом, хотя и неся, но не очень еще существенные потери от бомбежек англо-американской авиации, которая не проявляла большого рвения, для вооружения гитлеровской армии новой техникой работала военная промышленность Германии и покоренных ею стран. Из ворот танкостроительных заводов в нарастающем темпе выходили боевые машины новых, более совершенных образцов: танки Т-5 - пантеры, тяжелые - Т-6 - тигры с особо мощной броней, крупнокалиберные самоходные артиллерийские установки фердинанды.
В германских штабах готовилось мощное наступление на Центральном фронте операция с кодовым названием Цитадель. Уже в оперативном приказе ОКБ от 15 апреля было сформулировано: Этому наступлению придается первостепенное значение. Оно должно быть проведено быстро и успешно... На направлениях главного удара должны использоваться лучшие соединения, лучшее оружие, лучшие командиры, большие количества боеприпасов. Каждый командир и каждый солдат должен проникнуться сознанием решающего значения этого наступления.
Планом операции было предусмотрено ударить по флангам нашего фронта на Курской дуге, с севера -от Орла и с юга - от Харькова, затем сходящимися ударами, направленными на Курск, находившийся за центром дуги, взять наши войска в гигантские клещи. Гитлер рассчитывал, одержав победу на дуге, прорваться к Дону, снова выйти к Волге и, повернув на север, нацелить удар на Москву и достичь ее. Конечной целью операции Цитадель было вывести нас из войны. На совещании генералитета в Мюнхене в начале мая Гитлер без тени сомнения заявил: Неудачи не должно быть!
Для обеспечения успеха операции Цитадель на восточный фронт стягивались отборные силы германской армии, ударным кулаком которых предназначались быть эсэсовские дивизии Адольф Гитлер, Мертвая голова, Райх.
Не видя никакой активности противника перед собой, занимаясь повседневной боевой подготовкой, мы тогда еще не знали, как насыщает техникой смерти Гитлер свои войска на нашем участке: до тридцати семи танков и самоходных орудий на каждый километр фронта. А сколько на этот же километр приходилось еще вражеских пушек, минометов, не считая стрелкового оружия! Всего для операции Цитадель противник сосредоточил до девятисот тысяч войск, десять тысяч орудий и минометов и более двух тысяч танков и самоходных орудий, около двух тысяч самолетов - в Сталинградском сражении танков у немцев было в три раза меньше.
Подготовка операции Цитадель велась в глубокой тайне. Но еще в самом начале подготовки операции наши разведчики в глубоком тылу врага, в самом его логове, с помощью немецких антифашистов проникли в эту тайну. Когда немецкие танки нового образца, предназначенные для наступления на дуге, только начали поступать на фронт, наше командование уже знало в деталях, что представляют собой эти танки, каковы их технические данные, и наши ученые и производственники уже решали проблему: какой снаряд надо делать, чтобы можно было уверенно поражать им новоявленных бронированных зверей.
Гитлеровская верхушка была уверена в успехе операции Цитадель. Ни одно наступление не было так тщательно подготовлено, как это, - засвидетельствует впоследствии в своей книге о войне Меллентин, один из гитлеровских генералов, готовивших и проводивших эту операцию.
Держа в глубокой тайне то, как готовится грандиозное наступление на востоке, правители Германии не делали тайны из того, что оно предстоит. Наоборот, можно сказать - рекламировали его, стараясь подбодрить немцев, с тем чтобы они оправились от потрясения, вызванного гибелью немецкой шестой армии в Сталинградском кольце. 5 июня, когда подготовка к операции Цитадель была в полном разгаре, гитлеровский министр пропаганды Геббельс в одной из речей, произнесенной широковещательно, с присущим ему неизменным пафосом провозгласил: Немецкий народ может быть совершенно спокоен. Его гигантские усилия под знаком тотальной войны были не напрасны... на востоке фронт держится прочно. Из Германии туда вновь поступает непрерывным потоком новое оружие и людские резервы. В один прекрасный день все будет использовано...
Заправилы рейха и все их присные с вожделением, нетерпением и надеждой ждали наступления этого дня.
Ждали и мы, не зная, когда этот день придет. Ждали спокойно и деловито, в своем неброском повседневном воинском труде. Каждый новый день, встречаемый нами в учебном походе или на давно подготовленном к обороне рубеже, мог оказаться тем самым днем - последним днем так долго длившегося затишья, первым днем битвы.
Глава 3.
Началось...
На рассвете пятого июля. - Занять огневые позиции. - Юнкерсы над нами. Ловим парашютистов. - Марш по рокадам. - Тревожные вести. - В оборону или на исходные? - Пушкам тесно. - Тишина, готовая взорваться.
Сквозь сон я почувствовал, как меня толкнули в плечо:
- Подъем! Тревога!
Я вскочил с застланного плащ-палаткой соломенного ложа в шалашике, в котором мы обитали.
- Быстро на КП полка! - услышал я голос Карзова.
Мгновенно натянул сапоги, набросил шинель - было по-ночному зябко. Подпоясываясь уже на ходу, выбежал из шалашика. Глянул вверх. Небо серое, пасмурное, но, может быть, это мне только кажется - просто еще только начинает светать. Посмотрел на часы. Два, начало третьего. Закинув ремень сумки на плечо, побежал туда, куда спешили и мои товарищи. Откуда-то доносился глуховатый, неровный, словно колыхающийся, гул. Я на миг замедлил шаг, прислушиваясь. Бьет артиллерия! Но далеко. В той стороне, где в первом эшелоне стоят лицом к лицу с врагом наши войска. Артподготовка! Но чья? Наша или противника?
Неужели началось?
Побежал быстрее. Бойко и тревожно зашелестела росистая трава, схлестывая сапоги. В боевой обстановке мне положено быть на командном пункте, при начальнике штаба. Берестов, наверное, уже там. Надо спешить!
Перепрыгнул через ход сообщения, пересекающий поле. Спрыгнуть в ход? Бежать по нему легче, ноги не будут путаться в траве. Но нет - ход извилист. Полем, напрямик - скорее.
К далекому гулу канонады примешался другой грозный звук - низкий, басовый. Он нарастал, близился - давящий, тяжелый, им наполнилась вышина. Я глянул вверх и увидел на сером фоне предрассветного неба немецкие бомбардировщики. Темные, с черными крестами на широких прямых крыльях, они шли звеньями, строем клина, на небольшой высоте, неторопливо шли над нашей землей... Отбомбились или заходят на бомбежку?
Враг над головой!
В блокадном Ленинграде, дежуря ночами на крыше своего дома, я, случалось, слышал такой же зловещий гул. Тогда я был бессилен перед врагом, ну а сейчас... Что могу сейчас? Но нельзя же только глядеть на врага над собой! Надо делать что-то! Что?