Такая простая, задушевная агитация лучше всяких высокопарных речей доходила до казаков и иногородних, достигала цели. В раздумьях, порой нелегких рассуждениях, сомнениях, нередко и ожесточенных спорах люди постепенно уясняли политику большевистской партии.
После того как казак сам, «своим умом» усваивал ленинские лозунги, его трудно было сбить с толку даже самым ловким офицерам, меньшевикам и эсерам.
Успешно вели агитацию многие наши коммунисты. Среди них особенно выделялся С. И. Кудинов. В короткий срок он завоевал непререкаемый авторитет и уважение казаков, солдат, рабочих, ремесленников.
В то время как большевики завоевывали массы на свою сторону, влияние меньшевиков и эсеров постепенно ослабевало. Их призывы к поддержке Временного правительства и его требования о продолжении войны до победного конца с каждым днем становились все менее популярными.
Последующие события еще больше убедили трудящихся в антинародной политике этих прихвостней буржуазии.
Как-то в Каменский Совет пришли с жалобой шахтеры Изваринских рудников. Они сообщили: предприниматели, саботируя распоряжения новой власти, закрыли свои шахты и перестали выплачивать зарплату рабочим. Сотни трудовых семей остались без куска хлеба. На такой же путь встали и хозяева Свинаревских, Васильевских, Богураевских рудников. Некоторые шахтовладельцы попросту сбежали в города, где у них имелись роскошные особняки.
— Как же быть? У кого искать защиты? — спрашивали рабочие.
Большевики решили: рабочим взять шахты в свои руки, все запасы угля, хранящиеся на складах, конфисковать и на вырученные деньги оплачивать труд шахтеров.
Меньшевики и эсеры выступили против таких мероприятий Совета. Они подняли шум, обвиняя большевиков в анархии, грабеже, беззаконии. Но ничего не вышло. Напор рабочих оказался настолько сильным, что меньшевикам пришлось отступить. Зато шахтеры, улыбаясь, долго аплодировали, жали руки нашим депутатам.
— Спасибо, от семей спасибо. Правильное решение... справедливое.
Временное правительство продолжало войну, и вся контрреволюция захлебывалась в похвалах Керенскому. Но наливалась гневом и без того переполненная чаша народного терпения, глухим ропотом недовольства полнилась русская земля. Кумачовыми волнами бурлили улицы городов, и, казалось, нет силы, способной остановить этот поток.
— Долой войну!
— Долой министров-капиталистов! — требовали миллионы рабочих и крестьян. А Временное правительство отвечало на это расстрелом июльской демонстрации, корниловским мятежом.
Напряженно осмысливали южане происходящее в далеком Петрограде, затаив дыхание, вслушивались в речи многочисленных ораторов. Говорили они о разном, говорили страстно, горячо, до хрипоты: один — за Керенского, за продолжение войны до победного конца, другие — за мир, за землю, против капиталистов и помещиков.
Села, слободы, где проживали иногородние крестьяне, выступали без колебаний за революцию. Тут редко кто поддерживал чопорных, лощеных краснобаев Керенского — их попросту стаскивали с трибун.
Иначе складывалась обстановка в казачьих станицах. Там люди раскалывались на группы, спорили. Частенько дело заканчивалось потасовками: седобородые, старой ковки казаки шли стеной на фронтовиков, горячо поддерживавших большевиков.
Встревоженное стремлением масс к освобождению от эксплуататоров, к захвату земли, видя быстро растущий авторитет нашей партии, войсковое правительство принимает экстренные меры для борьбы против Советов и революционных организаций.
Атаман Каледин настаивал на возвращении казачьих войск с фронта на Дон, и ставка (так назывался тогда штаб главнокомандующего армией) соглашается. В июле 1917 года сюда стали прибывать войска с полным вооружением. Они расквартировывались в крупных городах, окружных центрах, вдоль полотна железной дороги.
В Новочеркасск со всех сторон России потянулись встревоженные революционной бурей капиталисты, помещики, разного рода дельцы, коммерсанты. В «поисках точки опоры» хлынули на юг изгнанные из многих войсковых частей генералы, офицеры, надеясь найти убежище у донского атамана.
Войсковое правительство разослало по станицам, хуторам, полкам тысячи агитаторов, которые выступали против Советов и большевиков. На майданах, собрав станичников, они превозносили седую казачью старину.
Даже атаман Каледин не вытерпел и в августе 1917 года, усевшись в автомобиль, запылил по донским степям, стал выступать на собраниях, заклиная хлеборобов не слушаться вредной агитации большевиков, держаться дальше от Советов: от них-де вся эта анархия и беспорядки. Атаман просил казаков соблюдать дисциплину и недвусмысленно намекал: если придется наводить порядок в стране, «лечить больных демократией», он обратится к ним, вольнолюбивым казакам, и они обязаны помочь войсковому правительству.