— Сегодня, Егор Максимович, я еще зайду попозднее. Тебе придется маленько померзнуть в переулке, — прощаясь, сказал Петр.
— Не первый раз. Покараулю. А то, нерове́н час, налетят атаманцы, упаси бог, — отозвался Егор Максимович.
Согревшись горячим чаем, Виктор прилег отдохнуть в горенке. Разбудил его разговор, доносившийся из избы.
— Что-то долго Петра нет, должно, с дороги притомился, отдыхает, — произнес мужской голос.
— От Шумихи убродно, снега́ большие. На худом коне намаешься, — отозвался второй.
Было слышно, как в избу вошли еще люди, послышался голос Петра.
— Ну, как наш гость?
— Похоже, спит…
Виктор соскочил с постели и стал поспешно натягивать сапоги. Фронтовиков в избе было человек семь. Поздоровавшись, Словцов уселся возле печки и закурил, Егор напялил на себя тулупчик, разыскал шапку и вышел. Новгородцев оглядел собравшихся.
— Начинать рано. Подождем маленько. Может, Михайло с Рахманцевым подойдут. А на всякий случай — колоду карт на стол, — Петр вытащил из кармана карты, положил их на стол и улыбнулся Виктору.
— Военная маскировка. Кто чужой зайдет — все в порядке: казаки играют в карты. У нас зимой в станице по вечерам это принято.
Младший Новгородцев с Рахманцевым не заставили себя ждать.
Словцов внимательно вглядывался в лицо каждого. Одетые в военную форму, но без погон, фронтовики оживленно разговаривали друг с другом. Видимо, их давно спаяла крепкая дружба. За исключением семнадцатилетнего Гриши Рахманцева, сидевшего у порога избы, все умели владеть оружием.
Старший Новгородцев поднялся из-за стола, прибавил огня в лампе, не торопясь начал рассказывать о решениях казачьего съезда в Челябинске.
— Казачество когда-то было опорой царизма. Нам с малых лет твердили, что казак должен стоять грудью за веру, за царя и отечество. Германская война научила нас многому. Мы своими глазами убедились, что значит царский строй, что означает отечество, где верховодят капиталисты, куда ведет власть атаманов. Теперь царя нет, а в Оренбурге попрежнему командует монархист Дутов. У нас в станичном правлении был раньше Сироткин Тимофей и сейчас он там. Значит, от чего ушли в четырнадцатом году, к тому опять пришли. До каких же пор будем терпеть на нашей шее монархистов? — Петр обвел взглядом собравшихся. — Казачий съезд решил сбросить атаманов, установить советскую власть во всех станицах. В своей работе опираться на Союз рабочих и крестьян, на партию большевиков! — не привыкший долго говорить, Петр выдержал большую паузу и продолжал:
— Посудите сами, в России с октября семнадцатого года установилась власть Советов, а мы с атаманами живем, как на острове.
— Правильно, — поддакнул один из казаков. — Сидим, точно гагары на мысу.
В избе вновь зазвучал голос Новгородцева.
— В Троицке, где был раньше атаман третьего казачьего отдела, установлена советская власть. В Куртамыше крестьяне выгнали богачей из волостной управы и в своем решении записали: «…как в центре, так и на местах признавать единственной властью в стране — власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и проводить в жизнь все декреты Совета народных комиссаров, которому выражаем полное доверие…» Взять к примеру Курган. Еще двадцать восьмого декабря прошлого года там состоялся второй крестьянский съезд. Делегаты отказались поддержать созыв Учредительного собрания. Организовали революционный уездный трибунал и послали телеграмму Ленину, заверив, что они крепко будут держаться за советскую власть. Там теперь в исполкоме твой однофамилец — большевик Дмитрий Пичугин, — повернулся Петр к сидевшему недалеко от стола казаку Пигучину Михаилу.
— Что ж, не посрамим фамилию Пичугиных и здесь, — ответил тот и весело посмотрел на товарищей.
— Петр, как быть с таким делом: наши правленцы и офицеры, Леонов и Воденников Андрей, сбивают казаков итти на Троицк для свержения советской власти, — поднимаясь с сиденья, заговорил рослый батареец Екимов.
Новгородцев вопросительно посмотрел на Виктора, как бы спрашивая его совета.
— Похода на Троицк допускать нельзя, — решительно заявил Словцов. — Если дутовцы сумеют организовать отряд, то нам нужно повести среди казаков работу, разъяснить белогвардейскую затею. Поодиночке действовать нам будет трудно да и толку мало, — продолжал он в раздумье и прошелся по избе. — Я предлагаю группе фронтовиков влиться в отряд, доро́гой ликвидировать офицеров и повернуть отряд обратно на станицу. Подумайте, товарищи, — Виктор обвел взглядом сидящих казаков и выжидательно посмотрел на Петра.