— Логично…
Они помолчали, мысленно еще раз пытаясь найти разгадку этому ребусу.
— Ты, кажется, хотел со мной еще о чем-то поговорить? — поинтересовался Виктор.
Федор тщательно загасил едва раскуренную сигарету. Однако тяни не тяни, а объясняться все равно надо было. Он не мог водить за нос коллегу.
— Кисин передумал делать ремонт, — сказал он.
Елаза Балабанова округлились. Они выразили и недоумение и возмущение одновременно.
— Что значит передумал?! — спросил он. — Ты ведь заключил с ним договор! Или я чего-то не знаю?
— Ну заключил! Заключил! — с досадой подтвердил Чернов. Все тыкали его в этот договор носом, как щенка в наделанную им лужу. — Но там оказалось несколько лазеек, на которые при подписании контракта я не обратил внимания. Теперь Кисин пытается ими воспользоваться.
— Неплохо! А кто компенсирует мои потери?! Я ведь уже купил кое-какие материалы. Да и ты, наверное, успел вложиться? Разве не так?
— Пустяки… Если, конечно, не считать, что я сделал дизайнерский проект. Ну а тебе я все компенсирую. В ближайшее время. Я как раз приехал сказать об этом… Не хотелось по телефону…
Несмотря на то, что тема разговора вроде бы была исчерпана, Федор не двинулся с места. Он барабанил пальцами по столу, качал ногой.
— Что-нибудь еще? — удивленно поднял брови Балабанов.
— Да так… Послушай, ты не мог бы одолжить мне энную сумму?
— Хе-хе-хе! — заколыхался Виктор. — Ты мне компенсируешь потери, только прежде я должен тебя субсидировать! Неплохо! Хе-хе-хе! А сколько тебе надо?
— Ну… Тысяч двести… Долларов.
Голова Балабанова, словно от испуга, ушла в плечи, челюсть отвисла.
— Сколько?! — переспросил он. — Да у меня нет столько свободных денег.
— А сто тысяч?
— И ста тысяч нет. Ты что, попал в какую-то передрягу? Это как-то связано с пропажей танцовщиц?
— Нет-нет… Ну хорошо, — с притворным энтузиазмом хлопнул Федор ладонями по коленям, — мне надо бежать. Созвонимся…
Он и раньше не рассказывал Балабанову о сговоре с помощником Кисина и о том, что передал Сухорукову двести тысяч, а сейчас вообще не видел смысла поднимать эту тему. Да и что тут можно было сказать: что он совершил самый крупный ляп в своей жизни?! Что его обвел вокруг пальца какой-то мальчишка и теперь все может закончиться очень плохо?! Кому приятно в подобном признаваться?!
Приехав минут через сорок в дизайнерское бюро, Чернов узнал, что никто из клиентов с утра не звонил, зато в его отсутствие здесь уже успел побывать старший оперуполномоченный по особо важным делам майор Павленко. Следователь явно не ел свой хлеб даром.
— Он искал меня? — рассеянно спросил Федор, усаживаясь за своим столом и пытаясь вспомнить, какими делами он должен был сегодня заняться.
— Не уверена. Хотя о тебе он, конечно, спрашивал, — сказала Рита расстроенно, словно была в чем-то виновата.
— Тогда что ему было надо?
— Кажется… поговорить со мной.
— Ах вот как! — повернулся к своей помощнице Чернов и уже не сводил с нее глаз.
— Он интересовался: действительно ли я была с тобой в субботу вечером? Именно в то время, когда произошло ограбление дома Кисина.
— Ну и что ты ему сказала?
У него почти получилась насмешливая улыбка.
— Что мы встретились около шести, а потом пошли в ресторан.
— Прекрасно.
— Не думаю, — Рита нервно поправила волосы.
— Почему ты так считаешь?
— Он спрашивал, где я была до встречи с тобой.
— И что?
— Я сказала, что была в парикмахерской. Мне пришлось даже дать ее адрес.
— Но, насколько я помню, ты действительно там была! Что же тебя беспокоит?
— Я всегда стригусь в том салоне. Многие мастера знают меня… Даже по имени… Если следователь заявится туда, то ему вполне могут сказать, что я ушла не в половине шестого, а ближе к восьми.
— Ерунда! Какие пустяки! — слишком оживленно рассмеялся Федор. — Поменьше читай на ночь детективов.
— Может, стоит предупредить девчонок… из парикмахерской?
— А вот этого ни в коем случае не надо делать! Если не желаешь мне неприятности. Следователь подумает, что я заметаю следы. Тьфу ты, бред какой-то! Я же сказал, все обойдется…
Однако на душе у Чернова было муторно. Он чувствовал, что вокруг него сжимается какое-то кольцо, накапливаются мелкие факты — по отдельности пустяковые, но их количество в определенный момент может перейти в новое качество.