— Если бы ты не стал известным дизайнером, то стал бы знаменитым мошенником, что, впрочем, часто и не различишь! Или брачным аферистом, не пропускающим ни одной юбки! — утверждала Рита, когда они ссорились.
Но это в ней говорила ревность. В действительности же она восхищалась его умением общаться с заказчиками, очаровывать женшин. Причем он никогда не сюсюкал ни с теми ни с другими, а подавлял их уверенностью в себе, находчивостью, изощренной логикой, насмешливой манерой вести разговор.
Тут Чернов вспомнил, что отправил Риту на встречу с клиентом одну, и это вернуло его на землю. Помощница Федора и вот уже полгода любовница была девушкой умной, старательной и ей многое можно было доверить. К тому же ее не раз выручало симпатичное личико. Однако сегодня был не тот случай, когда ситуацию мог спасти легкий флирт. Заказчик был занудой и стоило перестраховаться.
Придя к такому выводу, Чернов вышел из бюро, закрыл дверь и сбежал по лестнице вниз. Ездил он на стареньком «Порше». Машина была выпущена четверть века назад, прошла через многие руки, даже попадала в аварии и теперь постоянно ломалась. Ее давно стоило бы сменить, однако на новую такую же у Федора не было денег, а покупать что-нибудь простенькое он не мог — это был бы страшный удар по имиджу модного дизайнера. Поэтому он называл свой автомобиль коллекционным и утверждал, что не сменит его ни на какой другой, хотя почти ежемесячные ремонты отнимали массу сил и средств.
Ехать Чернову надо было минут пятнадцать-двадцать. Его «Арт-дизайн бюро № 7» — он долго думал над прикольным названием и в конце концов обошелся цифрой — располагалось в районе Рижского вокзала, а офис клиента — на одной из Тверских-Ямских улиц. И по дороге Федор вновь и вновь мысленно возвращался к странному утреннему визитеру.
С его помощью можно было заработать приличные деньги, а они оказались бы совсем не лишними. Совсем недавно Чернов купил новую квартиру, на что ушли практически все его сбережения. В такой ситуации отказываться от выгодного заказа было просто глупо. В конце концов, если шеф Арнольда Сухорукова готов заплатить кругленькую сумму за перестройку своей гостиной, то и на здоровье. Он сам вряд ли был кристально чист, сколачивая свои миллионы.
Федору не раз и не два приходилось выполнять заказы российских нуворишей и никогда общение с ними не доставляло ему особого удовольствия. Во всяком случае, он на собственном опыте убедился, что богатство и интеллект — понятия далеко не тождественные. Ну а об их моральных качествах, такте, образованности вообще говорить не приходилось. Да и кто мог заграбастать по максимуму во время недавнего бандитского передела собственности в России — только самые наглые, беспринципные. Так что терзаться угрызениями совести не было никакого смысла.
Однако имелось еще одно обстоятельство, беспокоившее Чернова. Он был поражен, насколько прозорливо Сухоруков разглядел в нем склонность к риску, к приключениям всего по одной журнальной публикации. Впрочем, возможно, Арнольд собрал и какую-то дополнительную информацию. В любом случае, несмотря на молодость, этот человек был очень умен и проницателен. Такого лучше не иметь среди врагов. «Но ведь в данном случае мы будем союзниками, — убеждал себя Федор. — Чего же ты нервничаешь?! В твоей помощи он заинтересован больше, чем ты в его!»
За этой дискуссией с самим собой Чернов не заметил, как доехал до места. Перестраиваемый им офис располагался в одном из современных бизнесцентров, а заказчиком работ был президент и одновременно хозяин консалтинговой компании по фамилии Пленкин. Очевидно, в последнее время дела у него шли совсем не плохо, так как он арендовал в бизнес-центре для своих новых сотрудников еще несколько помещений, оформляемых теперь в едином стиле. Но главным объектом реконструкции был кабинет самого главы компании, и когда Федор зашел туда, то понял, что появился вовремя.
Посредине просторной свежевыкрашенной комнаты стояли Пленкин, Рита и Виктор Балабанов — владелец той самой небольшой строительной фирмы, с которой обычно и сотрудничал Федор при реализации своих дизайнерских проектов. Уже в позах присутствующих чувствовалось напряжение, а в воздухе витало физически ощущаемое взаимное недовольство.