Однако Федору на реакцию бомжей было наплевать. Ему сейчас необходимо было любыми способами выжить, чтобы отомстить своим обидчикам — не этим, а другим, неизмеримо более могущественным. Тем более теперь он знал, как это можно сделать. И шлифовкой плана мести он мысленно занимался большую часть времени, когда оставался под мостом один.
Вскоре костер, испустив струйку дыма, окончательно погас. Бомжи быстро заснули, храпя и что-то бормоча во сне. Очевидно, они были довольны прожитым днем, а будущее их не беспокоило. Уснул и Чернов, и на свежем воздухе сон его был крепким, исцеляющим.
Следующий день оказался примерно таким же, как и предыдущий. С утра бомжи разбрелись на поиски всего необходимого им для жизни. Появились они лишь к вечеру, опять притащив кучу различного хлама.
Все это время Федор лежал на своем матраце, практически не поднимаясь. Женщина оставила ему полбуханки хлеба и пластиковую бутылку воды этого было достаточно, чтобы не чувствовать голода. Он все еще был очень слаб и периодически проваливался в глубокий сон, а просыпаясь, смотрел, как плывут по небу облака, как вороны пытаются украсть у него хлеб, слушал шум проезжавших по мосту машин.
Было просто удивительно осознавать, что совсем рядом бьет ключом совсем другая жизнь, что фактически в одном городе существуют два мира, никак не пересекающиеся между собой. Федор пролежал под мостом двое суток и за это время никто не спустился вниз, чтобы поинтересоваться, что он здесь делает и не нужно ли ему чем-нибудь помочь. И трудно было сказать определенно, какой из этих двух миров более гуманен, более разумно устроен.
Вечером женщина опять дала Чернову поесть: тот же суп-лапша быстрого приготовления и кусок хлеба. Заметив, что он зябко кутает босые ноги, она принесла ему и какие-то рваные, грязные ботинки. Теперь это не вызвало нарекания других бомжей, даже шутливого. Чувствовалось, к Федору уже начинают привыкать, он становится такой же частью этой странной общины, как и все остальные. Впрочем, пока и особого расположения к нему не проявлялось.
Без заметных отличий прошел и третий день. А утром четвертого Федор проснулся очень рано. Рассвет только-только начинал подсвечивать небо на востоке, над рекой стоял густой туман, опускавшийся на росшую на берегу траву, на бетонные плиты обильной росой. Как ни странно, и в этот час сверху слышался ровный гул машин.
Чернов почувствовал себя практически здоровым, и это проявилось в том, что ему больше всего захотелось немедленно хорошенько вымыться и съесть громадную отбивную. Впрочем, не отказался бы он и от кукурузных хлопьев с молоком.
Бомжи еще спали, с головой завернувшись в свои лохмотья. Федор испытывал к ним в этот момент двоякое чувство: с одной стороны, они ограбили и едва не убили его, а с другой — помогли выжить. Без них он точно бы умер или, вконец изголодав, сдался милиции. Ему хотелось как-то отблагодарить их, но в то же время именно эти люди уже отобрали у него все деньги, так что они были квиты.
В конце концов он решил, что его сентиментальность — всего лишь остаточное явление пережитой им болезни. В данном случае не имело смысла распускать слюни. У него и этих людей были совершенно различные жизненные ценности, и как бы он ни пытался их отблагодарить, вряд ли у него что-нибудь получилось бы. Со дна их уже не вытащишь, жить нормальной жизнью, работать они уже не смогут, а деньги просто пропьют.
Постояв немного над спящими бомжами, Чернов грустно вздохнул и полез по склону наверх, придерживая сильно болевший бок.
Глава 25
Уже четвертый день Рита не могла найти себе места. Все ее существо сковывала парализующая тревога, вызванная тем, что Федор внезапно куда-то исчез. Бесследно! Он не только не звонил, но и сам не отвечал на телефонные звонки, хотя она набирала его номер чуть ли не через каждые пять минут. Да и как Чернов мог ответить, если, отправляясь в тот злополучный вечер в магазин за продуктами, он оставил трубку в квартире старушки и больше туда не возвращался?
Утром Рита предприняла еще несколько попыток дозвониться, но все с тем же результатом. К десяти часам нервы у нее были на пределе. Она рисовала в своей голове всякие кошмарные картины — одна страшнее другой. Ей представлялось, что Федор уже арестован и сидит в тюрьме, и она даже хотела связаться со следователем Павленко, чтобы выяснить: так это или нет? Однако, во-первых, майор не обязан был информировать ее, а во-вторых, ей трудно было бы объяснить, почему это она вдруг так забеспокоилась. Не могла же Рита сказать, что ее беглый шеф и любовник не отвечает по мобильному телефону, хотя тот явно включен и исправно посылает длинные гудки.