Я лежала в объятьях друга детства, уставшая чувствовать... наполненная его лаской... запеленатая его руками и ногами... Мне было так хорошо... Я плакала. Я ревела, обливая горячими слезами свое лицо и грудь Стаса. Он гладил меня по волосам и целовал мою макушку. Из меня рвались все чувства сразу. Я плакала от обиды на только что любившего меня мужчину за то, что он не любил меня так раньше. За то, что я не знала его таким ласковым и желанным. За то, что я сама не была такой любящей и нежной. За то, что... за все... А он молчал и все гладил меня по голове, прижимая к себе. Я чувствовала, как билось его сердце... или мое... или оба... его во мне... мое в его груди...
- Лора... Ну что ты... Перестань...
- Не могу... Не получается...
- Мне было очень хорошо с тобой... Мне всегда хорошо с тобой...
- Стас... Нам надо прекратить это...
- Мы только начали...
- Нет, Стас... Нам надо прекратить заниматься этим... друг с другом...
Стас отпустил меня. В его глазах было отчаяние... непонимание... обида... Он молча встал, оделся и... ушел, тихо затворив за собой дверь.
А что я такого сказала?
Мы никогда не ссорились со Стасом. Мы и сейчас не поссорились. Ну да, я выбрала не лучший момент сообщить ему о своем решении. Но чтобы вот так уйти и тихо, ТИХО закрыть дверь... Он будто спокойно вынул из меня душу, завернул ее в пакет и безвозвратно унес. А я сижу и мерзну. От крупной дрожи меня просто подбрасывает на постели.
Я встала и надела трусики, теплые носки, махровый халат. Но колотить не перестало. Я сидела на диване перед столиком, глядя на разодранных раков и пустую банку пива. Трясущимися руками я рывком смахнула все со стола на пол и разрыдалась. Мне было так себя жаль... Устав реветь, я свернулась калачиком в углу дивана. Мне не хотелось ничего и никого видеть и слышать. Я закрыла глаза. Пустота на месте вынутой души болела невыносимо... нестерпимо... Хотелось уснуть и не проснуться. Я закрыла глаза...
***
Стас вернулся домой, совершенно оглушенный услышанным. Он любил Лорку лет с пяти. Всю жизнь, сколько себя помнил, он любил свою взбалмошную подругу и постоянно дрался за нее, еще будучи школьником, как самец борется за свою самку; отбивал у любого поклонника охоту даже смотреть на нее. Со временем все привыкли, что Стас и Лорка неразлучны и им не нужен никто третий. Или пятый. Им достаточно друг друга. Над ними даже подшучивать быстро стало неинтересно.
Стас достал коробку из-под обуви. Он тоже хранил все безделушки, подаренные подругой. Зачем они теперь? Он вернет их ей. Прямо сейчас. Парень открыл балкон и взял коробку, собираясь просунуть ее между завитками решетки. По привычке его взгляд упал на балконное окно Лорки. На улице стемнело, в комнате горел свет. Девушка лежала в углу дивана, подтянув коленки к подбородку и натянув халат до самых глаз. Она держала побелевшими пальцами ворот халата, скрестив поджатые ноги в толстых вязаных носках. Остатки их пиршества валялись на полу. Лорка невидящим взглядом смотрела в одну точку. У Стаса болезненно сжалось сердце. Он посмотрел на коробку. Через минуту она заняла свое место под кроватью. Стас налил себе большую кружку крепкого кофе и устроился на кровати. Ну что ж... Раз он не нужен Лорке... Пришло время подумать о себе. Парень набрал в поисковике "сайты знакомств".
***
Я так и уснула, сжавшись в комочек, отчаянно сжимая свою боль. Проснувшись задолго до рассвета, еле разжала затекшие пальцы. Возвращаться в постель, где я провела незабываемо нежные и ослепляюще страстные моменты со Стасом, не хотелось. Будто, если теперь буду спать там, безвозвратно потеряю своего друга. Мне казалось, что, только сохранив в неприкосновенности постель, я еще смогу надеяться, что Стас вот-вот позвонит по телефону... в дверь... позовет на балкон... Давно уже наступил день. Солнечный день только что вступившего в права сентября. Я так и лежала на диване и смотрела в балконное окно. Я ждала... надеялась, что парень вот-вот выйдет на балкон и выкрикнет мое имя... вот сейчас... или сейчас...
Настроение было хуже некуда. Почему я не позвонила Стасу сама? Не знаю... Наверное, потому что то острое болезненное ощущение было новым... Стас так ТИХО закрыл дверь, что мне было страшно звонить... Отчаянно страшно услышать спокойное: "Зачем ты мне звонишь?" Но ведь я только про близость говорила... не про дружбу... Почему же мне теперь кажется, что я говорила про дружбу? Про нас вообще? Почему меня мучает чувство, что я сама... собственными руками... словами... убила что-то очень важное... что-то, без чего жить теперь не получится?