Позднее мы посетили и рынок на берегу. Здесь имелся крытый павильон, но основная торговля велась с окружавших его прилавков. Товары лежали наверху, а хозяева, спасаясь от жгучего солнца, располагались под прилавками; на покупателей особого внимания они не обращали, болтали между собой, ели, нянчили детей. Кокосовые орехи продавались большей частью очищенными от верхнего волокнистого слоя. Оставлялись только полоски, и ими орехи связывались попарно. Бананы продавались гроздьями, и, как мы узнали, более мелкие бананы дешевле и идут на корм свиньям. Много было также ананасов, арбузов, клубней бататов, какие-то корни и еще много нам неизвестных плодов. В числе наших покупок оказалась папайя — плод дынного дерева, очень похожий внешне на небольшую перезревшую дыню, которая вот-вот лопнет. Когда разрезали ее, то увидели, что сердцевина, как и у дыни, состоит из массы семечек. Но темно-оранжевая мякоть папайи намного уступает по вкусу дыне, она напоминает вареную тыкву.
Зелень и фрукты — это и все, что относительно дешево и доступно в Рабауле. Остальные продукты и товары — привозные. Здесь есть несколько маленьких магазинов, принадлежащих европейцам, в основном же торговля сосредоточена в руках китайской колонии, насчитывающей около 3000 человек. Товары они получают преимущественно из Австралии; много сянганских изделий, английских и американских. Своих промышленных производств, даже кустарных, Рабаул не имеет. Из него вывозят копру, плоды какао и панцири морских черепах.
Власти разрешили посещение «Витязя» со следующего дня. К нам нескончаемой вереницей потянулись рабаульцы. Были выделены дежурные-экскурсоводы, которые принимали гостей, водили по судну, показывали лаборатории, приборы и объясняли цели наших исследований. Интерес к первому советскому судну, пришедшему в Рабаул, был очень велик. За три дня нас посетило около 3000 человек. Для города, где насчитывается не более 7500 человек (европейцев здесь около 3000), это очень много. Правда, в это число вошли и приехавшие из окрестностей Рабаула.
С темнотой впуск посетителей прекращался. Но зато на пирсе, в лучах судовых прожекторов, начинался настоящий вечер самодеятельности. Характерные танцы островных жителей сменялись вальсом, русской и лезгинкой под баян. Кое-кто из наших моряков быстро освоил и местные танцы. Меланезийцы пели под гитару. Эти мелодии были заунывны и не вязались с танцами островитян. ()казалось, что это не местные песни. Меланезийцы рассказали, что им разрешают исполнять лишь те песни, которым их учили миссионеры.
На следующий день наши спортсмены встретились в баскетбольном матче с лучшей командой города, состоявшей из живущих здесь филиппинцев. Нетренированные витязяне проиграли, но выиграла дружба. Встреча прошла под аплодисменты и одобрительные возгласы зрителей — витязян и рабаульцев.
После матча мы устроили прием для хозяев поля и послушали филиппинские песни, которые исполнялись под гитару с большой экспрессией. Филиппинцы рассказали, что положение так называемых желтых здесь хотя и лучше, чем «черных», но все же «белые» не принимают их в свою среду.
— Вот смотрите, — показал один из собеседников на немолодого полного мужчину, который сидел несколько поодаль от певцов. — Он физик, окончил университет в Америке. А на родине никак не мог устроиться на работу. Даже в Маниле! Поехал сюда, здесь работает управляющим у одного немца, бизнесмена. Здесь много немцев, есть итальянцы, французы.
В тот же вечер мы познакомились с тремя немцами из Западной Германии. Они рассказали, что работают здесь по договору, через полгода у них кончается срок, и они вернутся в Западную Германию, откуда их прогнала безработица.
В дни стоянки мы часто выезжали в окрестности города для сбора зоологических коллекций. Сразу же за городом нас окружала яркая тропическая природа. Задерживаясь на берегу до темноты, мы обращали внимание на то, что здесь не было заметно жалящих насекомых, комаров, москитов. Это результат большой работы эпидемиологов.
Уничтожение москитов избавило население от тропической лихорадки, переносчиками которой они служат.
Зато в море полно ядовитых существ, и рабаульцы купаются в пресном бассейне. Оказывается, в море нередки очень опасные змеи, темные, с плоским хвостом, с желтыми поперечными полосами. Но еще более опасна так называемая каменная рыба, живущая среди кораллов. На эту небольшую рыбку, спрятавшуюся в песке, легко наступить, и если ее шипы, соединенные с ядовитой железой, проткнут кожу, человеку грозит быстрая смерть. Но даже это не остановило витязян, интересовавшихся коралловыми рифами. Чтобы побывать на них, пришлось взять такси и проделать путь около 50 километров по уже знакомой по первым поездкам дороге на Коко-По. Это одна из красивейших дорог на острове. Лес подступал здесь почти к самой воде, и кое-где у берега встречались даже отдельные мангрововые деревья. Но настоящих мангрововых зарослей все же не было. Для них нужна илистая болотистая почва, а здесь вдоль берега у воды тянется ярко-белая полоса песка, состоящего из перемолотой волнами коралловой крошки. Еще дальше в море, метрах в ста, виднелась серая гряда, слегка выступавшая из воды. Вот они, кораллы, с которыми мы еще не успели познакомиться ближе!