Мы доехали до приглянувшегося нам заливчика и спустились к воде. Идеально прозрачная вода мелкой лагуны между рифами и берегом позволяет рассмотреть и темно-зеленые кустики галимеды, водоросли-солянки, розетками покрывающей дно, и пестрые раковины между ними, и быстрых, маленьких, очень ярких рыбок. Дно усеяно обломками кораллов. По колено в воде проходим лагуну и взбираемся на рифы, которые сейчас, когда начался отлив, все больше и больше выступают из воды.
Коралловые рифы характерны для тропической зоны Мирового океана, так как их строители, полипы, могут развиваться только в водах с температурой, не опускающейся ниже плюс 20°. Вот с этими-то удивительными представителями животного мира мы и познакомились на побережье Новой Британии.
Живые кораллы в воде удивительно хороши. Они буквально поражают воображение разнообразием своих форм и оттенков. Чаще всего попадаются небольшие кусты, имеющие вид оленьих рогов; встречали мы и кораллы совсем без ветвей, похожие на полушария с извилинами наподобие мозговых, так называемые мозговики. Иногда несколько коралловых колоний срастаются вместе в огромные причудливые образования. Ходить по коралловым рифам— все равно что по груде битых бутылок. Резиновые тапочки предохраняют подошвы ног, но горе тому, кто оступится и упадет. Многие любители коралловых рифов вернулись на корабль со ссадинами и изрядными царапинами на ногах. Но собранные на коралловых рифах зоологические коллекции и «сувениры» — веточки кораллов — вознаградили за все неприятности. Успешный сбор кораллов оказался возможным лишь благодаря предусмотрительности нашего спутника электронавигатора А. С. Леонова.
Он захватил молоток и зубило, без которых от этих «мраморных» кустов не удалось бы отломить и веточки.
Быстро пролетели шесть дней в Рабауле. Закуплены зелень и фрукты — бататы, апельсины, яблоки. Ночью кончат принимать воду, завтра уходим.
В последний вечер мы ездили на другую сторону острова, заезжали в отдаленную папуасскую деревню. К сумеркам рабочий день заканчивался, и на дорогах нам встретилось много мужчин, возвращавшихся с плантаций. Женщины тем временем разжигали костры, готовили пищу. Разносился запах жареной картошки: так пахнут и жареные бататы, но, увы, они намного хуже картошки на вкус — сладковаты.
Водитель остановил машину, и тотчас ее окружили дети. Некоторые из них имели рыжую или совсем светлую шевелюру — оказывается, матери красят им волосы соком особой травы. В семьях папуасов обычно много детей. Мы заглянули в одну из хижин. В ней, как и в большей части остальных хижин, лишь одна комната. Правда, ее разделяли ширмы. Мебель отсутствовала, ее заменяла груда сплетенных из травы и пальмовых листьев циновок.
Когда вернулись с работы мужчины, стало ясно, что ожидается какой-то праздник. Был разложен большой костер, принесен барабан, сделанный из части выдолбленного ствола дерева и украшенный резьбой. Нас приглашали остаться на пиршество. Одна из женщин даже сделала несколько танцевальных движений — очевидно, показывая, что мы увидим много интересного. Но, к сожалению, мы торопились — близилась темнота, а нам предстоял далекий обратный путь. Мы поблагодарили и уехали, сопровождаемые негромкими ритмичными ударами барабана.
Поднявшись на гребень гор, в последний раз полюбовались чудесной бухтой и панорамой вулканов. Внизу уже почти стемнело; слабо светились огни Рабаула, и ярко горели прожекторы «Витязя».
На другой день корабль покидал Рабаул. Многие жители пришли провожать нас. Меланезийцев собралось, наверное, несколько сот человек. Так, говорят, не провожали ни одно судно. Пришли и филиппинцы. Но европейцев было немного.
— Воскресенье — пошли в церковь, — объяснили одни.
— Нет, сейчас рэгби, — поправили другие.
— А я думаю, — заметил один из филиппинцев, — многим не понравилось, что вы не делали различия между «белыми» и «черными», здесь это не любят.