Принимаются меры к развитию промышленности. Во время нашего пребывания в Сринагаре там было единственное крупное предприятие — государственная шелкоткацкая фабрика. На фабрике работали в две смены по семи часов, рабочие регулярно получали заработную плату и раз в год — двухнедельный оплаченный отпуск; если рабочий заболевал, место за ним сохранялось в течение двух недель. Таким образом, положение работающих на фабрике было намного лучше, чем в мастерской любого ремесленника, но такая фабрика была одна. В годы второго пятилетнего плана (завершенного 1 апреля 1961 года) производство электроэнергии увеличилось вдвое и введено в строй несколько новых предприятий: шерстяная фабрика, кожевенный завод, фабрика красок и др. Предполагают, что в штате богатые запасы полезных ископаемых, что открывает большие перспективы промышленного развития. Положение преобладающих пока в Кашмире ремесленных мастерских улучшилось благодаря отмене пропусков на въезд в Кашмир и росту числа туристов.
Более восьмидесяти пяти процентов населения штата занято в сельском хозяйстве. Первым и вторым пятилетними планами было предусмотрено строительство ирригационных сооружений. Почти во всех деревнях штата проводятся мероприятия по программам «Общинного развития» и «Содействия национальному развитию»: совершенствуются методы сельскохозяйственного производства, строятся дороги, улучшается санитарное состояние деревень и т. п.
Для развития экономики штата правительство Республики Индии оказывает ему большую финансовую помощь.
Создание национальной промышленности, аграрная реформа, введение бесплатного обучения и другие мероприятия правительства штата выбивают почву из-под ног империалистической агентуры и других антинародных элементов, пытающихся использовать любые трудности для осуществления давно задуманных планов отторжения Кашмира от Индии и превращения его территории в военную базу империалистов. Сначала в Кашмир была направлена комиссия ООН, а затем посылались различные посредники, стремившиеся организовать в Кашмире плебисцит под «наблюдением» иностранных войск. Однако эти планы были категорически отвергнуты индийским правительством.
За многолетнюю историю интриг вокруг «кашмирского вопроса» один раз счастье, казалось, улыбнулось американским империалистам. Это было в 1953 году, когда в Сринагар приезжал Эдлай Стивенсон, ныне постоянный представитель США в ООН, и вел беседы с глазу на глаз с премьер-министром Кашмира шейхом Абдуллой. Последняя из бесед продолжалась семь часов. В конце концов шейх Абдулла стал выступать в поддержку американского плана создания «независимого» Кашмира. Один из виднейших демократических деятелей Кашмира, бывший тогда председателем Учредительного собрания штата, Г. М. Саддык, заявил, что «независимый'' Кашмир всегда будет находиться под угрозой иностранного вторжения и станет объектом международных интриг». За участие в империалистическом заговоре шейх Абдулла 9 августа 1953 года был смещен с поста премьер-министра и арестован. Правительство возглавил один из лидеров партии Национальная конференция Кашмира — Бакши Гулям Мохаммед.
Но интриги империалистов не прекратились. В феврале 1957 года при обсуждении «кашмирского вопроса» на заседании Совета Безопасности западные державы вновь пытались протащить резолюцию о вводе на территорию Кашмира иностранных войск для «обеспечения плебисцита». Но советский представитель проголосовал против этой резолюции, и она не прошла. Во время пребывания в Кашмире нам не раз приходилось слышать слова благодарности Советскому Союзу, который «своим вето помешал империалистам захватить Кашмир». Многие кашмирцы вспоминали посещение Кашмира Н. С. Хрущевым в декабре 1955 года и его заявление о том, что так называемый кашмирский вопрос «возник не в народе. Определенным государствам выгодно разжигать враждебные настроения между народами стран, которые освобождаются от колониального гнета, сбрасывают со своих плеч вековую зависимость от чужеземных угнетателей. Монополисты преследуют в этом только свои цели. Они натравливают одну часть народов страны против другой части, чтобы еще более экономически подчинить себе эти страны, сделать их зависимыми от своей воли»[1].
Когда мы были в Кашмире, то могли убедиться в том, что народ поддерживает правящую партию Национальная конференция благодаря последовательно проводимому ей курсу на единство Кашмира с Индией. Такие же оппозиционные партии, как Политическая конференция Кашмира, Фронт плебисцита и другие, представляют собой жалкие группки политиканов и империалистической агентуры.
Этим партиям не помогает даже раздувание религиозной розни. Из четырехмиллионного населения Кашмира большинство — мусульмане, причем исторически сложилось так, что к ним относились низшие слои общества, прежде всего крестьяне, а помещики, князья и другие представители правящей верхушки были индусами. Таким образом, религиозные различия усиливались классовыми противоречиями. И несмотря на это, пропаганда религиозной ненависти не пользуется поддержкой кашмирцев, озабоченных тем, как сохранить завоеванную свободу и мир на своей земле.
В Кашмире мы на каждом шагу видели проявление исключительной веротерпимости. Особенно это почувствовалось во время мусульманского праздника Бакр Ид. Все население Сринагара устремилось на большую площадь на окраине города; даже на крышах автобусов, направлявшихся в ту сторону, яблоку негде было упасть. На площади, в первом ряду многотысячной толпы молящихся мусульман — премьер-министр Б. Г. Мохаммед. А индусы — некоторые правительственные чиновники и простые горожане — ожидали в сторонке, когда мусульмане закончат молитву и начнется общий праздник.
В религиозных обычаях мусульман и индусов в Кашмире много общего, хотя сами религиозные верования очень несхожи. Пожалуй, наибольшая разница проявляется в отношении родителей к рождению дочери: ведь в будущем при выдаче ее замуж для мусульман это означает получение выкупа за невесту, а для индусов — уплату выкупа за жениха.
В Кашмире еще немало трудностей. До сих пор не все беженцы из районов, отошедших к Пакистану, обеспечены работой и жильем; многое еще нужно сделать, чтобы улучшить положение многочисленных крестьян и ремесленников, ликвидировать неграмотность; сильны еще религиозные пережитки. Так, еще распространены старые обычаи — парда («затворничество женщин») и многоженство. В области Ладакх, на востоке штата, до сих пор бытуют пережитки многомужества: жена старшего брата становится женой и двух-трех младших. Этот древний обычай порожден не буддизмом, господствующим в этой области, а условиями жизни, при которых не каждый мужчина мог прокормить жену и создать свою семью.
В то же время на улицах Сринагара можно увидеть женщин в бурке (длинном балахоне, который носят мусульманские женщины в Кашмире и других районах Индии; у него есть капюшон с накидкой, закрывающей лицо), но с накидкой, отброшенной назад, и открытым лицом. И эти женщины в одежде, еще стесняющей движения, но уже открывшей лицо, олицетворяют идущий вперед народ Кашмира.
ПО СОСЕДСТВУ С ТИБЕТОМ
В столовой Бенаресского университета — объявление. Индийский совет по культурным связям с зарубежными странами организует в Дарджилинге лагерь для иностранных студентов. «Будут проводиться экскурсии, беседы на различные темы, концерты самодеятельности и т. и.» Совет по культурным связям довольно быстро ответил согласием на мой запрос, я перевел полагающийся денежный взнос и выехал в Дарджилинг.
И вот сутки пути позади. Станция Силигури у юго-восточных отрогов Гималайского хребта. Пересадка на «кукушку» на последние восемьдесят километров. Паровозик и пять вагончиков столь миниатюрны, что делается понятным определение путеводителя — «игрушечная железная дорога». Большинство моих попутчиков — состоятельные бенгальцы, вывозящие семьи из жаркой и влажной летней Калькутты в спасительную прохладу Дарджилинга. Километрах в десяти от Силигури начинается подъем в горы. Предстоит подняться на высоту более двух километров. Поезд взбирается наверх по головокружительным спиралям, и каждый поворот открывает все новые и новые изумительные горные пейзажи. Внизу видны два-три завитка пройденной части спирали. Но туда без привычки лучше не смотреть… Примерно на середине пути после очередного поворота перед нами вырастает снежная громада Канченджунги — третьей по высоте вершины в мире. С этого момента почти месяц я постоянно вижу ее. Меняется только окраска снежных склонов: розовая, золотистая или снежно-белая — в зависимости от времени дня и погоды.